— А, да? Простите, задумалась.

— Я только что получил сообщение, — Эдуард держал в руках бумагу. — От смертельной болезни горит весь юг Эрии. Ей уже дали название — красная мокря. Она распространяется весьма быстро. Есть сведения, что ею охвачена и Южная Лория. Возможно поэтому до сих пор нет тетушек Шарло и Карли.

— И что вы предлагаете? — вилка, зажатая в руке Стефании, дрожала. Генрих удивленно перевел глаза на нее. — Отложить свадьбу?!

— Нет, ни в коем случае. Свадьба состоится, но на ней будут только самые близкие.

Свон громко всхлипнула и, схватив со стола салфетку, прижала ее к лицу.

— Дорогая, иди к детям.

Королева, извинившись, поспешно ушла.

— Я согласна, — Стефания бросила вилку. Пальцы от напряжения болели. — Я буду молиться за ваших внуков, Ваше Величество.

Король печально вздохнул.

— Придется принять беспрецедентные меры. Перед гостями сегодня же извинятся и отправят по домам. Думаю, никто не захочет рисковать своими жизнями, тем более что красная мокря уже во дворце. Советую всем, кто не ходил к Роуз, держаться от того крыла, куда мы перевели больных, подальше.

— Жаль, что все так складывается, — как можно проникновеннее произнесла Стеф. — А пока позаботьтесь о своем здоровье, Ваше Величество. Генрих, проводи меня.

В своих покоях Стефания расколотила все вазы. Генрих слушал грохот, замерев за дверью.

* * *

— Скажи, что любишь только меня, — Стефания, облаченная в свадебное платье, стояла перед Генрихом, а он никак не мог наглядеться на женщину, которую боготворил. — И не дашь меня в обиду.

— Кто захочет обидеть тебя? — морщины недоумения пересекли его лоб.

— Просто пообещай, — настаивала невеста. — Я знаю, что не нравлюсь твоему отцу. И Алекс все время смотрит на меня так, словно перед ним змея.

— Тебе кажется. Ну, ладно, не злись. Что я должен сказать?

— Я, Генрих Эрийский, бесстрашный воин, никогда не дам свою женщину в обиду. Сам не подниму на нее руку и не позволю другим. Расправлюсь со всеми, кто будет угрожать нашей любви.

— Я, Генрих Эрийский… Дорогая, а обязательно говорить, что я бесстрашный воин?

— Можешь просто упомянуть слово «воин»…

В дверь заглянул Алекс.

— Пора!

— Мы сейчас, — обернулся Генрих. — Только обменяемся клятвами.

— Для этого есть алтарь, — напомнил граф Де-Бромон, но встретившись со злым взглядом невесты, поторопился удалиться.

— Ну! Я жду!

— Я, Генрих Эрийский, как настоящий мужчина и воин, никогда не позволю обидеть свою женщину. Буду всегда помнить слова ее любви и те робкие поцелуи, которые она мне дарила, — он так обезоруживающе улыбнулся, что невеста не взялась настаивать на дословном произнесении клятвы, которая не раз ее спасала.

— Ты говоришь о поцелуях…

— Идем! — жених потянул ее за собой, и слова удивления, чуть было не сорвавшиеся с языка, пришлось отложить на потом. Стефания никак не могла припомнить, когда она успела подарить Генриху хотя бы один поцелуй. Неужели в его памяти что-то сохранилось? Но тогда чьи поцелуи он назвал робкими?

«Потом, потом, все потом! Главное, он поклялся беречь меня!»

Воин никогда не нарушал данного слова. Лишь четыре мага могли сбить его с пути, напомнить о тех чувствах, которые он на самом деле испытывал к Деве.

Бредущий в никуда — это одиночество. Как бы не твердила она, что их двое, на самом деле удел некогда любимого мужчины — одиночество.

Потерявший крылья — это отчаяние. Тут и говорить не о чем. Отчаяние охватывало Воина всякий раз, как только он осознавал, в кого превратилась его жена.

Рожденный от брата и сестры — это стыд. Стыд за ее поступки. Мучительный, убивающий то немногое, что еще влекло к ней.

Бастард, в ком королевская кровь смешалась с колдовской — это болезненная любовь, от которой не избавиться вовек. Любовь, ставшая ярмом, тяжкой ношей.

* * *

Стефании не нужна пышная свадьба. Пусть в храме отсутствуют будущая свекровь, Роуз и даже сестры Шарло и Карли. Тетушки так и не приехали и, может, оно к лучшему. Меньше беспокойства, меньше лишних разговоров.

Куда-то сгинул Захер, и Рейвен, подлец, на глаза не показывается.

Стефания уже смирилась, что они не увидятся вовсе — красная мокря многих напугала. Бреужцы и корпцы отправились восвояси всем большим семейством. Наверное, и Рейвен вместе с ними трясется по осенним хлябям в обнимку с какой-нибудь смазливой фрейлиной.

«Колдун всегда теплое место найдет».

Стефания посмотрела на одухотворенное лицо Генриха. Красив, что сказать? Но не чувствуется в нем того неистовства, что свойственно Воину. Нет порывистых движений, пламенного взгляда, неистребимого желания обладать своей женщиной. Будь сейчас рядом с ней Воин, разве бы она оставалась целомудренной? Да у нее губы горели бы от поцелуев. Воистину, там в подземелье произошло чудо — смешались два разума и получился вот такой легко управляемый, ослепленной клятвой чужой любви мужчина.

«В этот раз я буду жить очень долго. Очень».

Под ноги летели лепестки роз, слышались возгласы, но они были слабыми, словно из-под палки. Да и людей, стоящих вдоль дороги, ведущей в храм, собралось совсем немного. Больше мужчин, чем женщин. Видимо, опасная болезнь, а не женитьба наследника занимала умы народа.

«Ну и славно!»

Стефания даже была рада, что за дни, предшествующие свадьбе, никто из эрийского семейства не скончался. Иначе стояли бы сейчас на кладбище, отложив время свадьбы на полгода. Как минимум.

Двери храма распахнулись. Заиграла органная музыка.

Внутри просторного помещения с уходящими ввысь стрельчатыми окнами из мозаичного стекла оказалось на удивление многолюдно. Ни одной свободной скамьи. То тут, то там виднелись женские головки. Правда, обошлось без детей.

«И это к лучшему».

Сзади послышался тихий шорох. Стефании бы оглянуться, но тяжелое платье не позволяло даже повернуть голову. Да и зачем ей смотреть на гостей, если они не озаботились прийти на церемонию вовремя? Главное, она уже в двух шагах от священника, который раскрыл огромную книгу и приготовился зачитывать слова обета. Невеста с превеликим удовольствием повторит их все.

У Генриха дрогнула рука, и он как-то беспокойно обернулся.

«Поздно, — улыбнулась Стефания, опускаясь на колени и увлекая жениха за собой. — Теперь тебе никуда от меня не деться».

— Во имя света истины, — начал священник. Его голос противно дрожал, а на лбу выступили крупные капли пота. Стефания силой воли подавила нарастающее раздражение. На нее сейчас во все глаза смотрели именитые гости. Негоже будущей правительнице с самого начала выставлять себя с невыгодной стороны.