Пока они спорят, ко мне подходит сестра. Она садится на край дивана и смотрит так, словно впервые меня видит. Ей больно, она злится. Но сейчас это меньшее, что меня тревожит.

— Я давно должна была это сделать, — произносит Катя, расстёгивая сумочку и доставая оттуда толстую пачку долларовых купюр. – Но не хотела встречаться лично.

— Что это?

— Это твоё. Мне не нужно чужое, — отвечает сестра.

Она вскидывает подбородок и явно намекает на то, что чужое когда-то взяла я. У неё.

— Деньги мне сейчас не нужны, — произношу негромко. — Я ведь еду в больницу.

— Ладно, я передам их мамой и попрошу, чтобы она больше так не делала. Если бы я с самого начала знала, что дед отписал наследство только тебе — то в жизни бы не притронулась к этим деньгам.

***

Я неотрывно пялюсь в потолок автомобиля скорой помощи и отрешенно отвечаю на стандартные вопросы медиков. На ямах и кочках нас трясет и каждый раз я хватаюсь за живот, словно это хоть чем-то поможет.

— Вы где-то наблюдались раньше? — спрашивает медработник.

Облизываю пересохшие губы, опускаю руки вдоль туловища.

Нет, я нигде не наблюдалась.

Нет, точный срок я не знаю.

Когда были последние месячные тоже.

И да, беременность была незапланированной… Так вышло.

Как и обещал Ярослав — у больницы уже ждёт дежурная бригада врачей. Меня перекладывают на каталку и везут по длинному тускло освещённому коридору.

— С минуты на минуту подойдет специалист и с помощью ультразвукового исследования определит причину кровотечения.

Молодая медсестра с теплой улыбкой успокаивает меня и поглаживает по руке.

— Я не планировала этого ребёнка, — обращаюсь к ней, вспомнив, что так и не сказала о важном в автомобиле скорой помощи. — Но это не означает, что я его не хочу.

— Хорошо. Ты дрожишь, — замечает медсестра. – Тошнит? Живот болит?

— Не знаю.

— Алиса, пожалуйста, не волнуйся. У нас отличные специалисты. Тебе помогут.

Плывут мучительные минуты в ожидании, прежде чем я попадаю на осмотр к врачу. У меня берут кровь из вены, снова спрашивают одни и те же вопросы, от которых голова идёт кругом. Я просто хочу получить помощь. Неужели нельзя сделать это чуточку быстрее?

— Я не слежу за своим циклом, — признаюсь откровенно. – После того как удалили правый яичник и сказали, что детей у меня не будет, я посчитала, что не смогу забеременеть.

— Тебе прямо так и сказали? – изумляется врач, у которого на бейджике написано: «Филатов Игорь Данилович». – Чтобы зачать ребенка, необходимо наличие хотя бы одной проходимой маточной трубы и одного яичника с той же стороны. Шансы велики. Ты молодая здоровая девушка. Конечно же, у тебя все получилось.

Впиваюсь ногтями в ладони и глубоко дышу. Оказывается, долгое время я жила с какими-то неправильными установками. Считала, что некрасива и не могу понравиться мужчинам. Верила, что бесплодна и не сумею родить ребёнка. Искреннее думала, что недостойна счастья, поэтому за него даже не стоит бороться.

Игорь Данилович смотрит в монитор аппарата УЗИ и диктует показатели той самой медсестре с доброй улыбкой. Я ничего не понимаю! Ни слова! Проклятое чувство беспомощности и обречённости атакует мысли и раззадоривает страх.

Доктор называет эмбриональный срок по размеру плода, возвращает датчик на место. Я свожу колени вместе и даже не пытаюсь сосчитать.

— Кровотечение вызвано отслойкой плаценты, Алиса. У вас были физические травмы? – спрашивает серьезно Игорь Данилович.

Он хмурится и смотрит на мои ноги. Синяки невозможно не заметить. Да что там! Кажется, будто всё моё тело — один сплошной синяк.

— Были. Но меня не насиловали.

Врач кивает, делает пометки в карте.

— Завтра приедет полиция, чтобы детально обсудить произошедшее, а пока я определю вас в палату и назначу лечение. Чем раньше мы займемся этим — тем лучше.

О прогнозах он не говорит, но я и не спрашиваю. И без того понимаю, что лужа крови, которая была на полу, не сулила ничего хорошего. Сейчас все слишком шатко и хрупко. Боже, я ведь даже боюсь привыкать к состоянию беременности, чтобы потом не сойти с ума от возможной потери.

Меня помещают в одноместную палату и подключают к капельнице. Я постепенно успокаиваюсь. Наверное, это максимально возможное, что я могу сейчас сделать.

— Как ты? — спрашивает Ярослав чуть позже.

На часах почти ночь. Мне так неловко, что я задержала его и нагрузила проблемами.

— В норме.

— У меня самого жена беременна, — устало потирает переносицу Жаров. – Даже представить не могу, чтобы в подобном состоянии её кто-то настолько сильно обидел.

Делаю глубокий вдох-выдох. Кровь усиленно проносится по венам.

— У тебя дома уже поработала полиция, — переводит тему Ярослав. — Преступников ищут. Имена, фамилии, отпечатки, описания и фото у нас есть. В данном случае поиски — это дело одного дня.

— Яр, мой телефон… — обращаюсь к другу Медведя. — Я уронила его в подъезде, поэтому не могу дозвониться Басаргину.

— С ним пока нет связи, но уверен, что как только он сможет, то сразу же к тебе приедет. Ты главное отдыхай и набирайся сил. И постарайся не нервничать хотя, должно быть, это адски сложно.

— Спасибо, Ярослав. За всё. Соне и Верочке обязательно передавай привет.

Он улыбается, едва слышит имя своих девочек. Взмахивает рукой на прощание и выходит из палаты.

Сначала я обездвижено лежу, а затем беру результаты УЗИ и смотрю на цифры. Это всё о моем малыше. Размеры, сроки, даты. Это всё о крохе, который изо всех сил старается удержаться. Боже, ты только живи, ладно?

Вытираю влажные дорожки от слёз, шмыгаю носом.

В палату проходит медсестра и проверяет, исправно ли работает система, которая поставляет лекарство в мою вену.

— Ты смело можешь спать, Алиса, — произносит девушка в белом халате. — Ни о чем не беспокойся. Я буду часто к тебе приходить.

— Я могу уточнить один вопрос? — спрашиваю медсестру. — Срок беременности считается от даты зачатия?

Не то, чтобы это было важно… Но я, конечно же, лукавлю. Это важно. Очень важно.

Медсестра спокойно поясняет то, что в силу неопытности и шока, я не сразу уточнила у врача. Она помогает подсчитать примерную дату зачатия, поправляет одеяло и, подмигнув, идёт на