Я замечаю, что рядом с Фионой расстелен небольшой плед, как раз для этого. Я ложусь, смотрю на звезды и на лицо Фионы.

– Привет, подруга, – говорит она и переводит взгляд на пропитанную кровью штанину. – Тяжелая выдалась ночка?

– Да, с ногой вот что-то не то.

– Вижу. Потом разберусь.

Нуала подходит к Хэзер, и теперь мы все образуем круг. Манон всем нам наносит на лоб знак богини; на этот раз обходится без обращений к сторожевым башням. Фиона прижимает коленом лист из архива и готовится читать по нему вслух. Кашлянув, она прочищает горло.

– Итак, все готовы?

Мы все киваем.

– Хорошо.

Она глубоко вздыхает, а затем начинает говорить таким громким, раскатистым голосом, словно насыщенным медью и сталью, что я едва не подпрыгиваю.

– Мы пришли сегодня к этому Колодцу с искренними намерениями, желая исполнить свое предназначение – восстановить равновесие и исправить разрушенное. Мы никому не желаем зла, и все, что мы делаем, мы делаем только для защиты. Мэйв, пришла ли ты сюда с искренними намерениями, чтобы выполнить благое дело?

– Да.

– Ро, пришел ли ты сюда с искренними намерениями, чтобы выполнить благое дело?

– Да.

– Манон, пришла ли ты сюда…

Так она опрашивает всех, каждый раз так же серьезно. Кажется, будто реально заметно, как над ее головой грозовым облаком скапливается сила. Нуала была права, уговорив проводить ритуал Фиону. Она не просто отличная актриса. Она великая ведьма. Словно в подтверждение моих слов к ней подлетает сорока с оранжевыми пятнами на белых перьях, садится рядом и внимательно наблюдает, склонив голову набок подобно собаке.

Потом Фиона достает ленту из черного хлопка, и Нуала делает то же самое. Фи аккуратно повязывает лентой мои глаза, снова кашляет и смотрит на зажатый коленом лист бумаги.

– Призываю обратить свой взор внутрь себя и направить свою силу по каналу.

То же самое Нуала повторяет Хэзер, прикрыв ее глаза своей лентой. Я ощущаю еще одну каплю масла на коже. Манон начинает произносить заклинание, наполовину по-английски, наполовину по-французски – своего рода диалог с лежащей без сознания Хэзер Бэнбери. Приказывает ей отказаться от украденной магии. Говорит, что ее простят, как только будет исправлена ошибка. Фиона повторяет призыв, и я повинуюсь ей, заглядываю внутрь себя и прикасаюсь к потоку зеленого света, теплому и искреннему.

– Переключи канал, – снова раздается голос Нуалы, обращающейся к Хэзер. – Верни то, что взяла.

Во мне бурлят разнообразные чувства, поднимаются к моей груди приступом тревоги. Я ощущаю, как расширяются мои легкие, раздвигаются ребра. Я увеличиваюсь, расту изнутри – в меня втекает энергия, украденная у меня и из глубин земли. И на несколько секунд меня захлестывает жизнь Хэзер Бэнбери, или как там ее по-настоящему зовут.

Я вижу маленькую худенькую девочку с вьющимися волосами, у которой произошло заражение крови из-за невылеченных головных вшей.

И я вижу ее в палате детской больницы, одну.

И я вижу ряд специалистов, обменивающихся шутками о том, почему определенным людям до сих пор разрешают иметь детей, и том, как это смешно, когда на собаку нужна лицензия, а на ребенка – нет. На основании чего юная Хэзер делает вывод: «Ты значишь меньше, чем собака».

И даже когда магия стекает из меня в землю, я понимаю, что каждый, кто жаждет власти и силы, когда-то был слабым и беспомощным. Может, Хэзер действительно верит в свои слова о предотвращении гражданской войны до того, как она превратится в геноцид?

А потом видения прекращаются, проходят сквозь меня и уходят в землю под ногами.

– Ты в порядке? – шепчет Фиона, и я понимаю, что слишком часто дышу.

– Да, – выдавливаю я из себя. – Так и должно было?..

– Да, так и должно было произойти, – говорит Фиона, снимая с моих глаз черную повязку. – Это часть ритуала.

Теперь пришла пора отправить магию обратно в Колодец, используя нож в качестве громоотвода. Я беру нож для писем и втыкаю его в покрытие корта. Напрягаю руку, пытаясь упереться в похожий на резину материал, и чувствую, что лезвие вот-вот оторвется от перламутровой ручки. Во мне нарастает паника. Сил недостаточно. Нож не двигается.

Я чувствую, как большая рука Ро поглаживает мои пальцы, а затем перемещается на нож. Я ощущаю покалывание от лезвия и понимаю, что Ро не просто успокаивает меня, а говорит с самим лезвием. Он направляет мою руку, и мы прорываем плотное покрытие площадки, и трава, выжженная солнцем, задевает мое запястье.

Фиона повышает голос:

– Мы запечатали этот Колодец. Мы запечатали этот Колодец, чтобы предотвратить его истощение и чтобы защитить наши жизни и жизни этой общины. Мы запечатали этот Колодец.

Затем ее слова повторяют все остальные – Лили, Аарон, Манон, Ро и Нуала.

– Можешь встать, Мэйв, – шепчет Фиона.

Я встаю, и мы начинаем заливать воск в проделанное в земле отверстие. Воск мгновенно исчезает, совершенно не оседая ни на траве, ни на нежных желтых цветочках. Такое впечатление, что его сразу засасывает в землю. Отверстие, похожее на нанесенную площадке рану, затягивается на глазах. «У нас получилось, – думаем мы все вместе. – Получилось».

– Это хорошо, – произносит вслух Нуала напряженным тоном. – Я думаю, это хорошо. Я думаю…

Раздается звук шагов, мы поднимаем глаза и видим, как к нам приближаются люди. Четыре, пять, шесть человек. Все в черном, все с закрытыми лицами. Они выходят из переулка, по которому я когда-то бежала от Аарона, когда он объявил о первом из трех шансов.

Мы видим их лишь мельком, когда они пересекают область, освещенную оранжевым светом уличных фонарей.

– Лили, – протягиваю я руку в поисках ее руки.

Когда-то у нас получилось взорвать лампу на другом конце большого зала. Сможем ли мы повторить такой трюк сейчас, посреди работы над самым мощным из наших заклинаний?

Она сразу же понимает меня, и мы вместе заставляем уличные фонари искриться и гаснуть, ослепляя незнакомцев темнотой. Потом Лили поднимается на ноги и бежит к уже влажному от воды забору.

– Не останавливаемся. Никто не останавливается, – предупреждает нас Нуала. – Мы должны полностью запечатать Колодец.

Мы продолжаем лить воск и направлять магию внутрь земли. Воск и становится нашей магией. Ограда вокруг нас гудит от электричества. Ро поднимается. Подходит к Лили, берет ее за руку, и тут происходит скачок напряжения, гул становится таким громким, что превращается в грохот.

– Давай, попытайся! – кричит он, и тут раздается вопль, вопль молодого человека, и до нас доносится горячий, гнилостный запах горелой ткани.

Я морщусь. Неужели мы только что убили кого-то током? Какого-то подростка или молодого человека, случайно оказавшегося не на той