– Когда ты успела стать полностью обученной Черной Вдовой?

Воздух вокруг наполнился прохладой.

– Тебя это беспокоит?

По всей видимости, некоторым этот факт был не по нраву.

– Нет, просто любопытно.

Она одарила его быстрой извиняющейся улыбкой и продолжила осмотр. Температура воздуха вернулась в норму.

– В прошлом году.

– А когда стала Целительницей?

Девушка осторожно сложила крыло, и ее пальцы передвинулись на правое плечо.

– В прошлом году.

Люцивар присвистнул:

– Сложный у тебя выдался год.

Джанелль рассмеялась:

– Папа говорит, что очень счастлив, просто пережив его.

Уши Люцивара наполнились яростным скрежетом, который издает лезвие меча, когда им проводят по точильному камню. Значит, у нее был отец, была семья, и все же Джанелль жила здесь в одиночестве, если не считать волка – даже без слуг! Сосланная в уединенную хижину… из-за ковена Песочных Часов? Или потому что она Ведьма? Как только он поправится, этот ее «папа» узнает о себе много нового и интересного, как и Верховный Князь, который теперь служил ей.

– Люцивар. – Голос Джанелль казался таким же далеким, как и тонкие пальцы, сжимавшие его напряженное плечо. – Люцивар, что случилось?

На грани убийства время останавливается, его отмеряет не солнце и не секунды, а ритмичное биение сердца, сливающееся с боем военного барабана. Мир неожиданно наполняется резкими, острыми как лезвие деталями. Клинок с легкостью разрывает мышцы и сокрушает кость. И рот наполнится вином жизни, когда зубы вопьются в горло врага…

– Люцивар!

Он моргнул. Ощутил напряжение в пальцах Джанелль, когда она обеими руками стиснула его плечи. Люцивар попятился от края пропасти, шаг за шагом, хотя дикая часть его сущности упорно звала за собой, приказывая мчаться вперед, на свободу. Чувства, притупившиеся в соляных шахтах Прууля, теперь вновь возродились. Его звала к себе земля, соблазняя разнообразными запахами и живыми звуками. И Джанелль тоже соблазняла его – обещанием не секса, но какой-то новой связи, по-своему не менее могущественной. Ему хотелось прижать ее к себе и не отпускать до тех пор, пока его кожа не пропитается восхитительным темным ароматом. И еще больше хотелось, чтобы его собственный запах остался на ее теле, предупреждая остальных, что на Джанелль имеет право властный мужчина, наделенный немалой силой, полностью подчинившийся ей. Он мечтал…

Люцивар повернул голову, поймал зубами ее палец, сжав его с достаточной силой, чтобы утвердить свое господство, и вместе с тем не причинив боли. Ее рука послушно расслабилась, спокойно приветствуя дикую тьму, таившуюся в нем. И уже поэтому Люцивар готов был отказаться от самого себя, вручив ей все свое существо.

Через минуту, окончательно вернувшись в реальность, эйрианец заметил, что внешняя дверь так и осталась открытой и на крыльце под крышей стоят три волка, изучающие его с неприкрытым интересом.

Джанелль, теперь переключившись с некогда израненной спины на его ключицу и грудные мышцы, взглянула на зверей и отрицательно покачала головой:

– Нет, он не может выйти поиграть.

С тявканьем и подвыванием, в которых сквозило неприкрытое разочарование, волки снова вышли наружу.

Люцивар задумчиво изучил взглядом открывшийся в дверном проеме пейзаж.

– Я никогда не думал, что Ад выглядит вот так, – тихо произнес он.

– Он и не выглядит вот так. – Джанелль шлепнула эйрианца по руке, когда тот попытался помешать ей осмотреть его ногу и бедро.

Не без труда напомнив себе о том, что Целительницу бить не следует, Люцивар стиснул зубы и попытался получить ответы на свои вопросы.

– Я, честно говоря, не знал, что дети, ставшие мертвыми демонами, растут. Или что мертвые тела можно исцелять.

Джанелль одарила его проницательным взглядом и взялась за другую ногу. Из ее рук волнами исходило тепло и сила.

– Килдру дьятэ не взрослеют, а демонов бессмысленно лечить. Но я не килдру дьятэ, а ты не погиб, хотя, должна заметить, ты приложил все усилия, чтобы стать мертвым демоном, – едко добавила Джанелль. Она выдвинула из-за стола стул с прямой спинкой и опустилась на него напротив Люцивара, а затем взяла его за руки. – Люцивар, ты жив. Это не Темное Королевство.

А он был так уверен в обратном…

– Но тогда… где мы?

– В Аскави. В Кэйлеере. – Она с беспокойством наблюдала за мужчиной.

– В Царстве Теней? – Люцивар тихо присвистнул. Два туннеля. В одном сумрак, прорезанный светом, в другом рассветные лучи. Темное Королевство и Царство Теней. Он широко усмехнулся. – Ну, раз уж мы не умерли, можно отправиться на прогулку?

Он с интересом наблюдал за тем, как Джанелль пытается подавить улыбку и придать лицу серьезное выражение, подобающее женщине ее профессии.

– Когда ты полностью поправишься, – сурово отрезала она, но тут же все испортила серебристым и вместе с тем бархатистым смешком. – Ох, Люцивар, драконы, которые живут на Огненных островах, будут от тебя в восторге. Мало того что у тебя есть крылья, ты к тому же достаточно большой, чтобы разбивать волны…

– Что делать?!

Ее глаза расширились, а зубы прикусили нижнюю губу.

– Э… не важно, – с наигранной веселостью отозвалась Джанелль, спрыгнув со стула.

Эйрианец поймал ее за край рубашки. После недолгой борьбы, от которой у Люцивара вновь участилось дыхание, а Джанелль выглядела еще более потрепанной, чем раньше, она вновь оказалась на стуле.

– Почему ты живешь здесь, Кошка?

– А что тут такого? – словно защищаясь, спросила Джанелль. – По-моему, это замечательное место!

Люцивар, прищурившись, посмотрел на нее:

– Я и не утверждал обратного.

Она наклонилась вперед, изучая его лицо:

– Ты не из тех самцов, которые впадают в истерику по каждому поводу, верно?

Он тоже склонился к девушке, опираясь локтями на колени, и одарил ее ленивой, надменной усмешкой:

– Я никогда не впадаю в истерику.

– Ага, как же.

Теперь его улыбка больше походила на оскал, открывая белоснежные зубы.

– Так почему, Кошка?

– Волки бывают страшными ябедами, ты знал об этом? – Она с надеждой посмотрела на Люцивара. Когда он ничего не ответил на это, девушка взъерошила свои золотистые волосы и вздохнула. – Видишь ли, иногда мне просто необходимо остаться одной, побыть наедине с землей и природой, поэтому я часто приходила сюда и разбивала лагерь на несколько дней. Однако в один из таких походов пошел сильный дождь, я спала на земле, здорово простудилась, и волки сбежали, чтобы обо всем рассказать папе. Он тогда сообщил мне, что прекрасно понимает необходимость уединения и потребность побыть на природе, однако понятия не имеет, почему при этом нельзя построить какое-нибудь подходящее убежище. Я ответила, что меня вполне устроит небольшой навес и, наверное, эта идея, пожалуй, действительно имеет смысл. Тогда папа приказал построить здесь эту хижину. – Она помолчала немного и улыбнулась Люцивару. – У нас с ним несколько разные представления о том, что такое навес.