По ту сторону Врат она увидела десяток невысоких созданий, ростом схожих с дварфами, только до жути тощими, с такими же выпирающими ребрами и клыками, с мелкими крылышками за спинами, что с трудом смогли бы удержать их в полете. Красный или противно-зеленый цвет кожи этих созданий блестел, словно кожа какой-то лягушки. Сморщенные в выражении постоянной ненависти морды глазели на Альконар с той стороны. Красная когтистая лапа неуверенно потянулась на эту сторону.

На рассвете Птирад, словно обезумевший, принялся тормошить Снатога с дикими криками. Капитан с трудом разлепил глаза. Грифон скакал рядом, он выглядел взволнованным. Снатог, решив прислушаться к чутью полуптицы, торопливо натянул доспехи и запрыгнул в седло.

Птирад конвульсивно замахал крыльями, словно торопясь покинуть землю. Внезапно в воздухе раздался сильнейший хлопок. Снатог ощутил сильный удар во все тело, словно его доспехи внезапно стали гораздо меньше. Птирад вскрикнул и камнем рухнул вниз. Дыхание Снатога остановилось. Он видел стремительно приближавшуюся поверхность Альконара, где трепыхались деревья, разом оставшиеся без последних желтых листьев. Птицы и звери в панике бежали в разные стороны, даже не соображая, откуда пришла опасность.

Снатог замолотил коленями по бокам грифона. Птирад опомнился, расправил крылья, выходя из свободного падения. Снатога прижало к его спине, грифон коротко каркнул и замахал крыльями. Они выровнялись в паре шагов от верхушек деревьев. Птирад вновь суматошно забился во взмахах. Испуганный, он поскорее рвался домой.

По земле еще несколько мгновений шел странный гул. Словно где-то онагр швырял камнями о каменные стены. Затем Снатог слышал лишь гул в собственной голове. В ушах стучало собственное сердце. Глаза беспорядочно бегали по поверхности земли под грифоном. От сильного удара лес полностью обнажился, шкрябая небо тысячами веток на голых верхушках.

Грифон перестал дико метелить крыльями по воздуху. Приходил в себя. Сейчас он свободно расставил крылья и парил на теплых потоках летнего воздуха. Снатог внезапно осознал, что его туника под доспехами абсолютно мокрая. Наконец, он решил поднять голову вверх, оторвавшись от созерцания земли. На лицо сразу закапали прохладные капли. Он и не заметил, что идет дождь, а небо абсолютно серое. Человек тяжело вздохнул и опустил голову, уперев взгляд в промежуток между заушными перьями грифона.

Их были уже сотни, на этой стороне, когда во Врата вошел новый демон. Крупный, в два раза крупнее любого человека или эльфа. С кожей, напоминавшей цветом железо. Устрашающий настолько, что даже пришедшие до этого демоны пугливо расступились, освобождая ему дорогу. На его груди, плечах, локтях и спине полыхали ярко-алые языки пламени. Даже из приоткрытой пасти, напоминавшей голову ящера, вырывался злой огонь. За его спиной свободно висели два перепончатых крыла. Перепонки выглядели сгорающими заживо из-за языков огня в разрывах. За ним влачился хвост, кости которого были оголены и заострены, отчего казалось, что весь хвост покрывали черные, как ночь, острые шипы.

Два огромных копыта простучали по каменной плите. Он встал, широко разведя руки. С закрытыми глазами он набрал полную грудь воздуха и издал торжествующий рев, что сразу наполнил сердца Прислужников ледяным ужасом. Он открыл глаза и обернулся в сторону кафедры. На Амазиру уставились два ярко-алых глаза без белков и с вертикальными зрачками, в точности, как у змей. Помимо этого на нее смотрели и огромные черные рога этого демона. Два изогнутых из-за уха и два почти прямых, растущих как бивни мамонта.

– Ты! – раздался хрипяще-шипящий голос, от которого затрепетала вся ее сущность. Она узнала этот голос! Это был Он! – Ты сделала это!

Широкая угловатая челюсть слегка опустилась вниз, обнажая усыпанную десятками острейших клыков пасть. Амазира, с замершим от восторга и ужаса сердцем, попыталась улыбнуться в ответ.

– Ты молодец! – вновь раздался ужасный голос из глубин ящериной пасти. – Ты заслужила награду! И ты получишь ее, как только весь ритуал будет завершен!

Амазира с дрожью кивнула, уверенная, что он увидел этот жест с расстояния в пару десятков шагов. Она так и не посмела прервать ритуал, хотя, по всему было ясно, что камни душ достаточно заряжены. Лишь когда руки, не повинуясь ей, бессильно повисли вдоль падающего на голый камень тела, молнии перестали заряжать вращающийся вал внутри «Сердца».

Неора приближалась стремительно. Несмотря на растраченные в панике силы, Птирад все же дотерпел до дома. Стрелой грифон влетел в башню, резко развернувшись и вцепившись всеми когтями в деревянный пол. Снатога почти сорвало с полуптицы, но он успел схватиться за луку седла.

Грифон стоял на разведенных лапах, мелко дрожа. Передние лапы судорожно сжимались в подобие кулака, царапая пол. Снатог, похлопывая зверя по шее, пытался отвести того к его гнезду. С трудом ему это удалось. Грифон улегся на свое место, хотя и продолжал мелко дрожать.

Немного постояв в обнимку со зверем, пока грудь полуптицы не прекратила тяжело вздыматься, он вышел на площадку. Внизу по мокрым лужам навстречу ему уже бежала Юнора. По-видимому, она ждала его уже давно. Он торопливо спустился ей навстречу, перехватив ее на лестничном пролете. Волшебница, чуть не визжа, юркнула к нему в объятия.

Он держал ее теплое тело в своих руках, пока она усиленно прижималась к нему, словно намереваясь влиться внутрь. Затем она подняла на него взволнованные глаза. Ее платье промокло от влаги, что скопилась на его доспехах и тунике под ними. Теперь оно прилипало к телу девушки, такому округлому и манящему.

– Ты знаешь, что было утром? – отвлекла его от разглядывания своего тела волшебница.

– Нет, – ответил Снатог честно. Он вздрогнул, вспоминая панику Птирада. Хорошо, что грифон вовремя вытащил его из леса, а не то прибило бы какой-нибудь веткой, и все, отжил свое царский воевода, – но мне это не понравилось.

– Идем, – потянула его Юнора в сторону башни-дворца, – я все расскажу там.

Снатог послушно двинулся вслед за ней. Вслед за каждым его шагом оставался отпечаток мокрой подошвы его сандалий. На улице девушка передвигалась почти бегом, перепрыгивая мелкие лужицы и куски расквашенной в грязь земли. Дворец встретил его противным сквозняком, отчего в помещении было почти так же мерзко, как и на улице.

– Устал я от этих постоянных дождей, – занудно протянул Снатог. – Неужели нельзя, чтобы было тепло и сухо?

– Это посреди осени-то? – язвительно брякнула Юнора.

– А так все в погребах отсыреет и перегниет, вместе со мной.

– Хватит ворчать, – улыбнулась волшебница на ходу, – дождь, конечно, противная штука, но в нем есть польза. Да и, к тому же, он пошел первый раз за десятину.

– Ага, и как всегда, именно в момент моего прибытия в Неору.

– И правда, – рассмеялась волшебница, – похоже, что ты носишь его за собой!

– Вот-вот, – улыбнулся в ответ Снатог. – В общем, прикажи накрыть на столы, а я пойду переоденусь в сухое, если только дождь не вымочил насквозь мою походную сумку.