Это было бестактное письмо, да господин де Керкадью и не отличался тактом. В этом письме, доставленном в воскресенье утром грумом, специально посланным в Париж, Андре-Луи прочел лишь беспокойство за господина де Латур д’Азира, которого крестный назвал своим добрым другом, а также за будущее племянницы.

Андре-Луи задержал грума на целый час, сочиняя ответ, который был краток, но тем не менее стоил ему больших трудов и был написан после нескольких неудачных попыток. В конце концов он написал следующее:

Господин крестный!

Обратившись к моему чувству привязанности, Вы сделали отказ крайне затруднительным для меня. Всю жизнь я буду искать возможность доказать Вам ее, и поэтому я просто в отчаянии, что не могу дать то доказательство, о котором Вы меня сегодня просите. Между господином де Латур д’Азиром и мной стоит слишком многое. Кроме того, Вы не отдаете должного мне и моему классу, говоря, что для нас необязательно соблюдение правил чести. Я считаю их столь обязательными, что при всем желании не смог бы отступить.

Если в дальнейшем Вы будете настаивать на своем суровом решении, мне придется перенести его, – несомненно, что при этом я буду страдать.

Ваш любящий и благодарный крестник

Андре-Луи.

Отправив письмо с грумом господина де Керкадью, он счел, что на этом дело закончилось. Это причинило ему сильную боль, но он переносил рану с притворным стоицизмом, внешне спокойный.

На следующее утро к Андре-Луи заехал Ле Шапелье, чтобы вместе позавтракать. В четверть девятого, когда они уже вставали из-за стола, чтобы ехать в Булонский лес, экономка удивила Андре-Луи, доложив о мадемуазель де Керкадью.

Он взглянул на часы. Хотя кабриолет уже ждал у дверей, у него еще было несколько минут. Извинившись перед Ле Шапелье, Андре-Луи быстро прошел в приемную.

Алина подошла к нему, очень взволнованная, в лихорадочном возбуждении.

– Не буду делать вид, что не знаю, зачем вы приехали, – быстро сказал он, чтобы не терять времени. – Учтите, что у нас очень мало времени, так что имеет смысл приводить только самые веские доводы.

Алина была удивлена: она еще не успела произнести ни слова, а то, что сказал Андре-Луи, равносильно категорическому отказу. К тому же он держался как чужой и тон его был холоден и официален. Никогда еще он не говорил с ней так.

Алина была задета, так как, конечно, не догадывалась о причинах его поведения. Дело в том, что Андре-Луи так же ошибся на ее счет, как накануне – относительно крестного. Он решил, что обоими движет страх за господина де Латур д’Азира, и ему даже в голову не приходило, что они могут бояться за него самого, – настолько уверен он был в исходе дуэли.

Если тревога господина де Керкадью за «доброго друга» раздосадовала Андре-Луи, то приезд Алины вызвал у него холодную ярость. Он решил, что она была с ним неискренней и что тщеславие заставило ее благосклонно отнестись к ухаживаниям господина де Латур д’Азира. Если что и могло утвердить Андре-Луи в намерении драться с маркизом, так это именно страх Алины за своего поклонника, ибо он считал, что спасти Алину не менее важно, чем отомстить за прошлое.

Она испытующе взглянула на него, и его невозмутимое спокойствие в такой момент изумило ее.

– Как вы спокойны, Андре!

– Меня нелегко вывести из равновесия, и это предмет моей гордости.

– Но… Андре, этого поединка не должно быть! – Она подошла к нему вплотную и положила руки на плечи.

– Разумеется, у вас есть убедительный довод, почему он не должен состояться?

– Вас могут убить, – ответила Алина, и глаза ее расширились.

Андре-Луи ожидал чего угодно, только не этого, так что с минуту он только пристально смотрел на нее. Итак, все ясно.

Он рассмеялся, отстраняя ее руки, и отступил назад. Это детская хитрость, недостойная ее.

– Вы в самом деле рассчитываете добиться своего, пытаясь запугать меня? – спросил он довольно насмешливо.

– О, да вы просто с ума сошли! Господин де Латур д’Азир имеет репутацию самой опасной шпаги во Франции.

– А вы никогда не замечали, что большинство репутаций незаслуженные? Шабрийанн был опасным фехтовальщиком, и он в земле. Ламотт-Руайо был еще более искусным фехтовальщиком, и он на попечении хирурга. То же самое случилось и с другими дуэлянтами-убийцами, мечтавшими насадить на шпагу бедную овечку – провинциального адвоката. А сегодня мне предстоит встреча с предводителем этих задир. Ему придется расплатиться по давно просроченным счетам – можете в этом не сомневаться. Итак, если у вас нет других доводов…

Его сарказм был для нее загадкой: неужели он действительно полагает, что сможет победить господина де Латур д’Азира? Поскольку на Алину повлияла твердая убежденность ее дяди в противоположном, ей казалось, что Андре-Луи просто играет роль, которую доведет до самого конца.

Будь что будет, но надо ответить ему.

– Вы получили письмо дяди?

– Да, и ответил на него.

– Я знаю. И он выполнит свое обещание, если только вы не откажетесь от своих ужасных планов.

– Ну что же, этот довод уже лучше. Если что-нибудь в мире способно поколебать меня, так именно этот довод. Однако у нас с Латур д’Азиром старые счеты. Над телом Филиппа де Вильморена я дал клятву и даже не надеялся, что Бог предоставит мне такую великолепную возможность сдержать ее.

– Но вы еще не сдержали ее, – предостерегла она.

Он улыбнулся ей:

– Верно! Но скоро будет девять часов. Скажите мне, – внезапно спросил он, – почему вы не обратились с подобной просьбой к господину де Латур д’Азиру?

– Обращалась, – ответила она и покраснела, вспомнив вчерашний эпизод.

Андре-Луи совершенно превратно истолковал ее смущение.

– А он?

– Обязательства господина де Латур д’Азира… – начала она, потом остановилась и коротко ответила: – О, он отказал.

– Так-так. Конечно, он должен был поступить именно так, чего бы это ему ни стоило. Однако на его месте я бы счел цену ничтожной. Правда, люди разные. – Он вздохнул. – Думаю, что и на вашем месте оставил бы все как есть.

– Я вас не понимаю, Андре.

– Я не так уж непонятно выражаюсь, как мог бы. Обдумайте мои слова, и, возможно, они помогут вам быстро утешиться. – Он снова взглянул на часы. – Очень прошу вас, располагайтесь в этом доме как у себя, а мне пора.

Ле Шапелье заглянул в дверь.

– Простите меня, что помешал, но мы опоздаем, Андре, если вы не…

– Иду, – ответил Андре-Луи. – Вы весьма обяжете меня, Алина, если дождетесь моего возвращения. Особенно принимая во внимание обещание вашего дяди.

Алина не ответила ему, так как онемела. Он принял ее молчание за знак согласия и, поклонившись, вышел. Она слышала, как они спускались с Ле Шапелье по лестнице, о чем-то беседуя. Голос Андре-Луи был спокойным.