– М-да, унылая история, – Тейзург адресовал экскурсоводу ласковый сострадательный взгляд. – Если это главная городская легенда, чего и ждать от остального…

– Почему же унылая, сударь? – спросил задетый за живое Янжек.

Со всем политесом, на какой вправе претендовать богатый клиент.

– Персонажи удручают, – доверительно пояснил собеседник. – Вдобавок остался без ответа вопрос, что за невезучую сущность мастер Кнец засадил в свое выдающееся творение. Полагаю, это был либо человек небольшого ума, либо глупый мелкий демон. Уважающий себя демон Хиалы не израсходовал бы столь бездарно драгоценный шанс оттянуться в мире людей. И не влюбился бы в какую-то снулую девицу, о которой известно только то, что она была красивая, как же иначе, а возжелал бы по меньшей мере население целого квартала, с самыми умопомрачительными последствиями для населения…

Он произнес это мечтательно, словно сам был демоном Хиалы. Янжек украдкой тронул висевший на шее оберег от демонов, но тот был ни холодный, ни теплый – значит, с клиентом и его спутником все в порядке. Уголки губ Тейзурга чуть дрогнули, как будто обозначив снисходительную улыбку, но поди угадай, своим мыслям он улыбнулся или заметил жест экскурсовода.

– Я склоняюсь к тому, что это все же была человеческая сущность. Душераздирающие страдания по поводу осмеянной цилиндрической головы, пресные романтические чувства… Демон, даже самый бестолковый, наслаждался бы ситуацией, избегая грошовых эмоциональных ловушек. А ты как думаешь?

– Не могу определить.

– Хантре, я ведь прошу тебя не определить, а подумать. Право же, думать полезно, этому стоит научиться… Серьезно, я тебе это настоятельно рекомендую. Тот, кто не пытается думать и полагается только на свое непогрешимое восприятие, рискует в один прекрасный день оказаться в идиотском положении, могу привести сколько угодно примеров.

– В идиотском положении я уже побывал, – процедил охранник. – В «Пьяном перевале». Не беспокойся, второго раза не будет.

– Увы, нанести удар в самое сердце – это ты умеешь, этому даже мне впору у тебя поучиться…

Пока они переговаривались, Янжек, примостившийся на откидном сидении напротив клиентов, привстал, повернулся, дернул возницу за полу куртки и велел ехать к Трубе. Уж это зрелище с кого угодно собьет спесь!

Знаменитая Труба пряталась в дебрях почернелых от копоти фабрик, складов, мануфактур, доходных домов, одетых в разбитый камень каналов и многочисленных мостов, решетчатых, словно ограждение цирковой арены. В Дуконе было немало сливных труб, но Труба – только одна: увидев ее, всяк поймет, почему.

Раньше, чем она покажется на глаза, ты почуешь ни с чем не сравнимую вонь, куда там запаху помойки или сортира, а потом начнешь различать в городской какофонии будто бы рев и плеск мощного водопада. Последний поворот, выезд на набережную Бешеных Устриц – и вот она, во всей своей красе!

Возница остановил коляску на обычном месте, откуда открывался самый эффектный вид на уникальную достопримечательность. Янжек выжидающе уставился на своих иностранцев: ну что, проняло?!

– Ничего себе хрень… – потрясенно вымолвил охранник по-ларвезийски.

Господин Тейзург одарил экскурсовода еще одной сочувственной улыбкой, вытащил прямо из воздуха – ага, маг он все-таки не из самых никудышных – серебристый шелковый шарф и замотал нижнюю часть лица. Все это с изысканно обреченным видом, будто петлю у себя на шее прилаживал.

Янжек почувствовал, что остался в дураках. Тоже натянул до глаз замусоленный ворот свитера. Обычно он делал это первый, а клиенты следовали его примеру.

Труба высовывалась из осклизлой каменной стены Устричного канала, точно опрокинутая башня. В диаметре она была столь велика, что не каждый взрослый человек, встав в ее жерле, дотянулся бы до верха. Впрочем, никто в этом жерле не удержится – мигом сшибет с ног, особенно в те часы, когда идет большой сброс. Под городскими мостовыми к главной Трубе пристыковано множество других фабричных труб, и на выходе из нее иной раз хлещет с сокрушительным напором.

Канал и сейчас вовсю бурил, по взбаламученной воде кругами расходилась сизая, ржавая, зеленоватая, грязно-желтая пена.

– Я бы не назвал сие зрелище дивным, – промолвил клиент, задумчиво щуря глаза над шарфом. – Незабываемое – да, в чем-то эпатажное – пожалуй, но все-таки не дивное… Янжек, если бы я в качестве ответной любезности пригласил вас на экскурсию в Хиалу, я бы мог показать несколько достопримечательностей, весьма похожих на вашу распрекрасную Трубу, но куда более гармоничных в своей адской дисгармонии.

Ясно, господин пижон передумал расставаться с тысячей фальденов. Янжек не больно-то и надеялся… Хотя чего там – в глубине души надеялся, как безмозглый сопляк на конфетку от доброго дяди. Эти позорные ростки доверчивости надо без остатка выкорчевать: собираешься завоевать теплое местечко под дымным небом Дукона – рассчитывай только на себя. Что ж, стервозный маг лишний раз ему об этом напомнил.

– И жилые дома рядом, – заметил Хантре. – Убиться, тут еще и белье на балконах сушат…

– Если развешивать тряпки в комнатах, там все отсыреет, плесень заведется, – пояснил Янжек покровительственно: пусть он на иерархической лестнице стоит ниже богатого мага, зато выше тупицы-охранника. – Жить рядом с Трубой безопасно, волшебный народец сюда не лезет, даже если обереги слабеют. Русалки и топляны здесь натурально дохнут без всякой магии. Однажды к Трубе подобрался топлян и мигом окочурился, всплыл кверху брюхом, теперь чучело в музее, так что здесь хоть ночью можно рыбачить – никто тебя под воду не утащит.

Это чучело Янжек видел. Тварь величиной с лошадь, в потускневшей иззелена-черной чешуе, грива словно копна засохших водорослей. Копыта похожи на заплесневелые камни, а морда на темную сучковатую корягу, в приоткрытом зеве торчат острые, как шила, зубы.

– Что вы говорите, здесь еще и рыбачат?! – с театрально преувеличенным энтузиазмом осведомился Тейзург.

– Рыбы здесь нет. Если какая-нибудь по каналам заплывает, тоже дохнет, но я имею в виду, если б она была.

– Какая жалость, ни рыбы, ни устриц, которых обещает табличка с названием на стене дома…

– Устрицы водятся! Еще какие, таких нигде больше не бывает. Раковины у них цветные, как вода из трубы, а сами они в бородавках и наростах, некоторые из-за этого не закрываются. Но они несъедобные.

– Почему-то меня это не удивляет, – хмыкнул клиент.

После завтрака в Башне Обозрения – грандиозная панорама Дукона сквозь пелену смога, до пасмурного поднебесья рукой подать, а еда так себе, но сюда поднимаются не ради еды – Янжек повез своих подопечных на дневное представление в Цирк Уродов.

В зале для избранной публики царил полумрак, по углам на треножниках курились благовония – душные чувственные ароматы, уж наверняка туда по щепотке перетертых китонских грибочков сыпанули. В стенных нишах поблескивали сосуды с заспиртованными младенцами кошмарного вида: двухголовыми, безголовыми, сросшимися, некоторые вовсе не похожи на людей. Полукруглую сцену освещали лампы в виде гротескных масок, а синеватые от пудры лица артистов выглядели еще гротескней и причудливей.