Считалось, что они такими родились, а Цирк Уродов дает им возможность прокормиться, но Янжек знал, что это вранье. Их когда-то в раннем детстве изувечили, превратив обычные человеческие лица в чудовищный товар, приносящий хозяевам предприятия нехилый доход.

Время от времени по этому поводу поднимался шум, и городские власти назначали проверки, но будущий адвокат Плец понимал, что Цирки Уродов никогда не прикроют, потому что с них получают свою долю большие шишки, в том числе из герцогов и магистров. Впрочем, слухи о том, что поставщики уродов крадут детей – тоже по большей части вранье, страшилки для непослушных мальчиков и девочек. Семьи из городской бедноты сами продают их подпольным «лепилам», предложение едва ли не превышает спрос.

Не то чтобы Янжек чтил своего отца-пьяницу и сварливую мать, но он был признателен им за то, что его никому не продали, о нем худо-бедно заботились, ему дали возможность выучиться в школе – он видел многих, кому повезло меньше. И сейчас он не корячится на сцене в акробатических этюдах, развлекая пресыщенную публику, а сидит вместе с этой публикой за столиком в зале, потягивая лимонно-мятный ледяной коктейль. И это только начало, он своего не упустит.

– Хантре, тебе не нравится представление?

– Нет, – отозвался охранник.

– Позволь спросить, почему? Уж на что у меня взыскательный вкус, и то не могу не признать, что они выполняют номера виртуозно.

– Дело не в этом. Им это не доставляет удовольствия. На кого из них ни посмотри, за каждым тянутся страдания, многократно повторявшееся принуждение, отсутствие выбора. И я в первую очередь вижу это, а потом уже виртуозные номера. Дрянное заведение.

– Если его прикроют, артистам некуда будет податься.

– И это тоже, в довесок к остальному.

Янжека осенило: так вот почему парень прячет физиономию! В Башне Обозрения ларвезийцы по совету экскурсовода ничего заказывать не стали, а здесь взяли по коктейлю, но Хантре к своему не притронулся и шарф с лица не убрал. Можно побиться об заклад – он сам урод, потому его и задело за живое.

– Того же эффекта можно добиться, используя грим и маски, – добавил он угрюмо, подтверждая выводы Янжека.

– Хантре, тебе давно пора научиться наслаждаться тем, что есть, отбрасывая всяческие довески, как ящерица отбрасывает свой хвост. Попробуй?

– Я вроде бы не ящерица.

– Ну да, ну да, как же я мог забыть, для таких, как ты, хвост – наиважнейшая часть тела… Но ты все-таки попробуй, сыграй в это хоть раз, хотя бы не всерьез. Давай прямо сейчас, как ты на это смотришь?

– Обстановка не располагает, – процедил охранник с интонацией «да отвяжись ты от меня наконец».

– И кто-то еще смеет утверждать, что это я не хочу сказать «прощай» своим недостаткам. Должен заметить, мой милый, что мы с тобой друг друга стоим.

После цирка Янжек повез их по площадям с самыми интересными часами: Театральными, Павлиньими, Железнодорожными, Часами Принцессы, Часами Сапожника, Часами Двух Клоунов. Механические павлины со скрежетом распускали хвосты в натуральную величину, фарфоровая принцесса выскакивала из дворца и кружилась в танце, курсировали по жестяным волнам корабли с золочеными парусами, а Янжек отчаянно надеялся – хоть и запретил себе надеяться – что господин Тейзург сочтет все это в достаточной степени «дивным» и отстегнет ему тысячу фальденов.

Потом отправились в Паровой Дом. Коляска неспешно катила по аллее с Судейского холма, впереди раскинулся один из тех городских ландшафтов, какие можно увидеть на литографиях и открытках: здания с башенками, арками, статуями и узорными решетками, фонари, экипажи, хорошо одетые прохожие. У тех, кто не бывал здесь раньше, в первый момент возникало впечатление, что в этой картинке что-то не так. Вслед за этим наблюдатель понимал, что один из домов перемещается относительно других: угловатая темная громада с четырьмя большими трубами, из которых вовсю валит дым, ползет по улице со скоростью чворка, и это никого не удивляет, словно так и должно быть.

Увешанный вывесками Паровой Дом двигался по своему постоянному маршруту, делая остановки, чтобы впустить-выпустить посетителей. В нем располагалось несколько ресторанов, закусочных и кондитерских. Янжек повел своих иностранцев на второй этаж, в «Котлеты без гаек»: хозяин этого заведения платил ему за каждого клиента – твердый процент с заказа, без обмана – и готовили здесь неплохо.

Когда устроились за столиком в небольшом зале без окон, зато с подведенными к каждому креслу окулярами хитроумной оптической системы, позволяющей гостям любоваться улицей, Хантре откинул капюшон и наконец-то размотал шарф. Янжек, уже составивший о нем мнение и мысленно набросавший отменно безобразный портрет, вначале моргнул – убедиться, что глаза не обманывают, а потом настроение у него враз скисло.

Его грела мысль, что он разбирается в людях и запросто их читает благодаря своим отточенным аналитическим способностям, но в этот раз он даже близко не угадал. Хантре оказался красивым парнем, и как будто без скрытых изъянов. Разве что рыжий, таких в детстве дразнят, Янжек и сам натерпелся, но у него рыжина блеклая, ржавого оттенка, а у охранника волосы были огненно-рыжие.

Когда тот стянул и повесил куртку, на запястье у него сверкнул из-под рукава черного свитера браслет в виде ящерицы – то ли золотой, то ли латунный, как здешние инкрустации на полированных деревянных панелях. Наверняка латунь, золото ему вряд ли по карману, зато работа отменная – сразу видно, мастер делал.

Янжеку даже показалось, что ящерица шевельнула миниатюрной головкой. Заводная штучка с секретом. Но могло и померещиться, в зале было душно, пахло жареным мясом, вином, кухонным и табачным дымом, вытяжка еле справлялась, хотя лопастники вовсю крутились. В придачу тускло-желтый свет удивительных электрических ламп добавлял неопределенности.

Здешние лампы получали энергию благодаря движению Парового Дома – никакого масла, никакой банальной магии, одни лишь чудеса инженерной мысли, но на Тейзурга даже это не произвело впечатления. Того и гляди опять заведет свое: «А вот у нас в Хиале…» Хотя появись тут настоящий демон Хиалы – можно побиться об заклад, господин пижон первым обделается.

После обеда поехали к Верже, посмотрели при свете гаснущего заката на разгрузку судов портовыми агрегатами, похожими, как на дальнего родственника, на Механического Человека мастера Кнеца. Вода блестела, словно потемневший столовый мельхиор, даль затянуло вечерним туманом.

На клиента напало желание пройтись пешком, коляску отпустили. Янжек по-честному предупредил, что здесь неподалеку Вержейская Прорва, она захватывает часть реки, а на суше – приличный кусок городских кварталов.

– Вы, сударь, наверное, о ней слышали. Как в любой прорве, магия там не действует. Это место с дурной репутацией, можно встретить бандитов. Лучше вам не ходить по этим закоулкам.

– Нам не привыкать к таким удовольствиям, правда, Хантре? – Тейзург ухмыльнулся, как будто подначивая своего спутника. – Если от чего-то бегать, оно непременно тебя догонит, ты ведь знаешь. Прогуляемся?