Но в это самое время Гриф как раз пересекал центральный вестибюль вокзала Конкруш-Теаль и думал о том, что для него эта история так просто не закончится и, оставшись в Эарфирене, он только отсрочил свое участие в развязке. Что говорит о том, насколько не чужды некоторые проявления смутного дара предчувствия таким закоренелым материалистам, как, например, сыщики.

Различить в хаотичных мазках на холсте очертания человеческих фигур без определенной дозы спиртного было невероятно сложно, практически невозможно, но Лласар Урграйн точно знал — мать, изображенная на картине, взирает на них с Его императорским величеством взглядом, полным укора и раздражения. А может быть, виной тому стала тяжелая атмосфера в кабинете и общее уныние, царившее во дворце с самого раннего утра. Обер-камергер лорд Финишей счел необходимым шепнуть лорду командору про расстроенные нервы императора, учинившего личному врачу взбучку на ровном месте и лишившего завтрака детей за, в сущности, невинную шалость. Лласар прекрасно знал о причине дурного настроения Его императорского величества. Затем, собственно говоря, он и явился к Раилу в неурочное время, чтобы попытаться хоть как-то уладить ситуацию или хотя бы свести к минимуму ее последствия для всего Эльлора.

Раил сидел в низком мягком кресле возле растопленного камина, всем своим видом безмолвно взывая к деятельному сочувствию. Расстегнутый китель, очки и откупоренная бутылка вина — слишком явные признаки душевных переживаний, чтобы многоопытный командор Тайной службы закрыл на них глаза. Про одежду можно даже не упоминать — привычки профессионального военного неимоверно живучи, ношение очков император втайне считал признаком слабости, не говоря уже про выпивку по утрам. Короче говоря, государь страдал. В основном от уязвленного самолюбия, как считал лорд Урграйн.

— Доброе утро, сир! — низко поклонился Лласар.

— Доброе… — буркнул Раил и без всякого перехода сообщил: — Официально я отправил Джевиджа в отпуск по состоянию здоровья. Внезапная отставка наделала бы слишком много ненужного шума. А так его отъезд вполне даже объясним.

— Абсолютно верное решение, Ваше императорское величество. Это логично — лорд канцлер воспользовался случаем и отбыл на лечение. Кто будет исполнять его обязанности? Трен Кариони?

— Он самый. Кому же еще?

Урграйн с облегчением вздохнул. Выбор Джевиджа он одобрял всецело и надеялся, что Раилу хватит объективности, чтобы не рушить задумки канцлера… хм… теперь уже фактически бывшего канцлера.

— Хотите выпить, Лласар? — неожиданно спросил император.

— Не откажусь, — с готовностью кивнул лорд командор.

С момента, когда мис Лур примчалась к нему домой посреди ночи и поведала животрепещущую новость, Урграйн очень хотел выпить что-нибудь покрепче черного кофе.

Он с нескрываемым удовольствием сделал глоток красного сухого, вдыхая неповторимый аромат, свойственный эктарской лозе. Банально, должно быть, предаваться воспоминаниям о прошлом, испив хорошего вина, но что поделаешь, если в памяти еще жив тот вечер, когда они втроем — принц Раил, Росс и Лласар — обмывали капитанское звание Джевиджа. Все как положено — с девицами, пьяными похвальбами, взаимными заверениями в вечной дружбе, стрельбой по бутылкам и прочими офицерскими забавами. Вопреки всем ожиданиям, девки липли не к принцу — как к самому родовитому и не к Урграйну — как к самому смазливому, а к виновнику торжества — загорелому и счастливому новоиспеченному капитану. Не зря ведь говорят, что счастье — штука заразная. Здоровый и сильный, как бык, Росс Джевидж хохотал во всю глотку и целовал шлюшек взасос, щедро раздаривая свое мимолетное солдатское счастье. Рубашка расстегнута до пупа, подтяжки болтаются по бокам, волосы всклокочены, глаза горят…

— Попомните мои слова, господа офицеры! Нас с вами еще ждет великая судьба! Это только начало… только самое начало. Друзья мои!

В пьяном кураже он отрубил палашом горлышко у бутылки, а потом, разливая в три кружки вино, проорал на самое ухо икающей, осоловевшей девке в одних только чулках, сидевшей у него на коленях:

— Вот так мы и поделим весь мир. На троих!

Интересно, запомнила ли шлюха его слова? Потому что у Лласара Урграйна они запечатлелись в сознании намертво. Вряд ли… Шлюхи долго не живут.

— Вы тоже не забыли ту ночь?

Голос императора, чуть хрипловатый и немного обиженный, вырвал командора из власти минувшего, из хмельного облака, из дней разгульной молодости…

— Мы поделили этот мир на троих. По-честному.

Не кривил душой бессменный глава Тайной службы, ибо каждому из участников той грандиозной попойки достался в блистательном будущем самый подходящий, самый лакомый ломтик от пирога власти.

— Тогда почему? — мрачно спросил Раил.

Исподлобья глядел, зло, цепко, будто ударить собрался.

«Неужели он не понимает?» — поразился помимо воли командор.

— Он и так отдал вам… и империи все, что имел, сир. Разве нет?

Император подумал-подумал и согласно кивнул.

— Но вам и этого показалось мало — вы потребовали сделать выбор…

— Выбор между безупречностью и позором? — надменно приподнял бровь Раил.

Лласар потрясенно всплеснул руками, чуть не выронив хрустальный бокал.

— ВсеТворец! Надеюсь, ничего подобного вы ему не сказали? Нет? Уже хорошо. Потому что Росс никогда бы не простил такого сравнения. И он не стал выбирать между вашей… Хорошо! Нашей империей и своим собственным сыном.

— Его сын родился магом!

На ковре расплылось алое пятно. Не выдержал самодержец — выплеснул обиду и вино прямо себе под ноги. Жалобно хрустнул под сапогом тонкий кордейлский хрусталь.

Возмущению Его императорского величества не было предела и края. В его представлении — это худшее, что может случиться с любым родителем. И кто же мог подумать, что равнодушный к детям и семейным радостям Джевидж вдруг обнаружит в себе такие запасы отцовской любви и заботы?! Да никто! Даже знавшие его уже четверть века не предполагали, что такой принципиальный магоненавистник решится пройти опаснейший колдовской обряд, лишь бы спасти жену.

— Россу всего лишь не повезло, а вы хотели сделать его предателем, сир, — мягко молвил командор и с превеликой грустью подумал, что согласен на сына-колдуна, лишь бы он у него был. — С друзьями так нельзя.

«И ни в коем разе не следовало давить на Фэйм».

Рассказ Моррана Кила о сердечном приступе, едва не закончившемся для канцлера фатально, произвел-таки на главу Тайной службы должное впечатление. Если Росс из смерти вернулся ради супруги… Воистину, его императорское величество совершил роковую ошибку.

В кабинете воцарилась гробовая тишина, и только взгляд матери с необычной картины стал еще печальнее.

— Лласар, вы ведь что-то предприняли уже?

— Разумеется, — немного снисходительно улыбнулся Урграйн, ровно в той степени, чтобы не оскорбить своего монарха.