Варианта могло быть два. Или ее на какую-то квартиру перевезли – или попытаются прямо сейчас увезти. Вряд ли на машине… в открытую. Значит, она может быть только в одном месте…

– Ментам звонил?

– Пока нет. А как считаете, надо?

– Сейчас одно место пробьем. Если там нет, позвонишь…

Если ее еще не вывезли – она может быть только в одном месте, на арбузной базе. С юга города у самой трассы – есть старая база, там стоянка для большегрузов и оптовый рынок для овощей и фруктов с юга, там полно машин с югов. Если ее еще не вывезли – то она где-то там.

– Саша, а…

– Никто не звонил, не угрожал в последнее время? Ничего такого не было?

– Да нет…

Я похлопал водителя – им был Монах – по плечу.

– Позвони со своего, пусть все к арбузной базе подтягиваются…

А вообще весело. Кавказцы – оборзели, никаких краев уже нет. В центре города посреди бела дня в машину девчонку затащили. Вот если мы, например, поедем в Грозный и там средь бела дня чеченку потащим в машину – что будет?

Во-во.

***

Подкатили – без оркестра. Тормознули на входе, я сунул в карман взведенный и снятый с предохранителя ПМ, мне кинули из багажника мой Моссберг и пачку патронов с картечью. В минуту вооружились…

– Двое здесь. Ни одну машину не выпускать. Если надо будет, по шинам шмаляйте. Если что, стреляем с ходу. Пошли…

***

Фуры стояли в ряд, мы пошли мимо ряда, уже темнело. Между машинами – мелькнуло какое-то движение, я резко свернул.

Так и есть.

Лада – четверка, универсал, номера московские. Около машины трое, явно кавказцы. Оружия не видать, но это не значит, что нет.

– Кто такие?! Под кем ходите?

Кавказцы замерли. Потом один из них шагнул навстречу, молодой и наглый волк с оскаленными зубами.

– Ты Равшана знаешь?

– Равшанов много на свете, один у меня сортир на даче строил.

– Равшана Бакинского.

– Это не его земля. А моя. Объявляться надо.

– Мы только приехали…

– Что тут делаете? Ты кто такой, обзовись.

– Али меня зовут. Шел бы ты, русский…

Это была уже предъява почти…

– Ты чо, бачок сливной, земли под ногами не чуешь?

Оскалившись, кавказец рванул из кармана волыну – но я то уже был готов стрелять и выстрелил первый, через карман. Пистолет, конечно, заклинило, но одну пулю я выпустить успел, и попала она туда куда надо – в грудь, ближе к сердцу. Кавказец упал – и тут же загрохотали выстрелы из пистолетов и ружей…

***

Кавказцев расстреляли меньше чем за минуту – ни один выстрелить в ответ не успел. Я выхватил из кармана пистолет, передернул затвор, чтобы убрать застрявший патрон…

– Шмонайте все машины! Ищите, которая с водителем!

К нам от ворот бежали еще бойцы…

**

Камаз нашли быстро, водила – русский, спрятался в спалке, но его оттуда вытащили. Поставили на колени.

– Где она?

– Там, в кузове. Я не виноват… у меня… сын там… заставили…

– Ты – крыса конченая. Помогаешь черным против своих. Открывай машину, бегом. Сколько там человек?

– Никого, одна только.

– Смотри. Соврал, с этими рядом ляжешь. Давай!

***

Машина была загружена ящиками, водила под прицелом залез туда и начал разгружать. Побежали за директором базы.

Как оказалось, за ящиками было что-то вроде комнаты, в которой была вода, что-то из еды и даже туалет. Туда то и поместили Риту Гликман, перед этим сделав укол наркотика…

***

Картина маслом. Правосудие по-бандитски.

Крайне эффективное кстати.

Раскрытый Камаз с ростовскими номерами, разбросанный в грязи груз. Мои в четыре ноги запинывают потерявшего сознание водилу, а подскочивший Монах бьет головой об кузов прибежавшего директора базы и приговаривает:

– Ты чего, с…а у себя тут развел? Да я тебя сейчас Камазом перееду!

Гликман дочь свою держит, та в отключке. И менты сейчас приедут.

Я первым опомнился:

– Сваливаем!

***

Как потом оказалось, это была банда профессионалов. Чеченцы, занимавшиеся похищениями людей за выкуп. Если бы мы их не выцепили и не расстреляли – они бы увезли Риту Гликман в Чечню и оттуда посылали бы ее отцу по частям, вымогая деньги.

Менты – сильно охренели, когда поняли, в чем тут дело – чеченская банда похитителей людей пыталась сработать у нас. Тогда по телеку как раз начали показывать сюжеты, как чеченцы воруют людей, угоняют скот и тому подобное. Представить это где-то в наших краях – никто не хотел, потому дело внаглую закрыли, как обоюдную перестрелку чеченцев. Все боялись и решили, что если государство не может нас защитить – то пусть так.

Так что нам за это ничего не было…

Чехи были сильно недовольны и через людей передали, что родственники убитых будут мне мстить и вообще – мне хана. Я через тех же людей передал, что мне не в лом поехать в Москву и за каждого моего – помножить на ноль десять чеченцев, первых попавшихся, и так и будет. И еще – если увидим в области, хоть одну машину с чеченскими номерами или чеченским водителем – сожжем.

Реализовать свои угрозы чеченцы не успели – меньше чем через год началась вторая чеченская война.

Гликман был мне благодарен до конца жизни, и пока он был жив – мне в его доме всегда была дверь открыта. Как он умер, Рита Гликман распродала магазины и уехала в Израиль. Судить ее за это нельзя.

20 мая 2021 года. Белогорье, Россия

Я ничего про это не знал. Про то, что пропал без вести Марков после разговора со мной. Про то, что он куда-то подорвался и уже не вернулся – а воры замусарились и написали заяву о пропаже человека. Вы, кстати, зацените – воры написали заяву о пропаже человека. Раньше им бы всем по ушам дали на ближайшем же сходняке.

А вот Терещенко узнал и начал меры принимать…

На сей раз Терещенко приглашал меня нехорошо – с маски-шоу. То есть, прислал конвой сорок сабель. Спецназовцы активно действовать не решились – того, кто ими командовал, я знал, да еще я был депутат. Пусть и городской, не областной – а все равно депутат, то есть спецсубъект. В отношении депутата – нельзя многие оперативные мероприятия проводить, задерживать мордой в пол тоже нельзя, если, конечно, нет особого указания и понятно, что за это ничего не будет.

Потому командир группы захвата, оставив своих, просто прошел, постучал