С этой стороны холма – не склон, а обрыв. Вертикальный, высотой футов в пятьдесят.

И спуститься по нему немыслимо. А значит, мы в ловушке.

С отчаянием в глазах Гарретт смотрит на меня. Его покачивает, плечи бессильно опустились. Вся энергия, которая еще сохранялась в нем, похищена страшным открытием, которое мы сделали. Я хватаю брата за руку и оттаскиваю от края пропасти.

– Все будет хорошо, – шепчу я, крепко прижимая его к себе.

– Нет, – отвечает он слабым голосом. – Не будет. И ты это знаешь.

Да, знаю. Но нипочем не признаюсь. Вместо этого я веду Гарретта назад – к тому самому плоскому валуну. Валун выглядит, как алтарь, на котором в жертву были принесены наши надежды. Гарретт садится на камень, подтянув коленки к подбородку, и, отвернувшись от меня, смотрит в сторону водохранилища, до которого мы почти дошли, но до которого нам так и не суждено добраться. Вот образ, который он хочет сохранить в себе навсегда. Не жизни, не семьи. Образ воды. Навсегда.

Рев приближающейся стены огня давит на уши. Небо над нами темнеет от дыма. Похоже на неожиданно упавшую на землю ночь.

Неожиданно я понимаю, что должна сделать напоследок.

Я слышала, что смерть от огня – самая ужасная форма смерти. Не желаю умереть в пламени пожара и не хочу такой смерти для своего брата.

Поэтому я достаю пистолет, который торчит у меня за поясом с того самого момента, как мне отдал его Келтон. А ведь я хотела оставить его в грузовике. Выбросить в лесу, когда мы начали карабкаться вверх по холму – он такой громоздкий! Но что-то сказало мне – оставь оружие при себе. Никогда в жизни мне не было так страшно и, одновременно, так радостно оттого, что в руке у меня заряженный пистолет. Я прячу его от Гарретта, свободной рукой обнимая его за плечи. Он приникает ко мне. Всхлипывает, хотя слез на глазах нет.

– Я хочу домой, – шепчет он. – Хочу, чтобы была прошлая неделя…

– Я тоже, – говорю я.

Неужели всего лишь неделя прошла с того времени, когда мы были счастливы и вполне уверены в своем будущем?

Внизу горящее дерево падает, и поверх наших голов в небо устремляется фейерверк искр. Семена, способные породить новые очаги пожара.

Я подношу пистолет к голове Гарретта, но не вплотную, чтобы он ни о чем не подозревал.

– Я люблю тебя, Гарретт, – говорю я, и он отзывается эхом:

– Я люблю тебя, Алисса.

Такие вещи братья и сестры никогда не говорят друг другу – пока не приходит момент, когда больше друг другу сказать уже нечего. Ощущая тяжесть металла, я кладу палец на спусковой крючок. Но я колеблюсь… колеблюсь…

И тогда Гарретт говорит шепотом:

– Ну же, Алисса! Сделай это!

Он не смотрит ни на меня, ни на пистолет. Не хочет. Поэтому я прикладываю ствол к его голове – между ухом и глазом, там, где у него самые мягкие и нежные волосенки.

– Давай, Алисса! Прошу тебя…

Я буду сильной. Если не ради себя, то ради Гарретта. И я спасу его от огня. Потом я спасу Келтона. И, наконец, себя.

Самолет пожарной авиации «Бомбардир-415» скользит по воздуху всего в нескольких метрах от поверхности воды. Затем, словно пеликан, он мягко ныряет, кромкой водозаборного клапана срезает верхушки волн и, наконец, погрузившись на положенные для данной модификации полметра, за несколько секунд набирает полные баки – почти тысячу галлонов воды. За эти последние два дня пилот вместе со своей морской птичкой уже сделали бессчетное количество вылетов. Приказ начальства сформулирован предельно точно: набрав воды в водохранилище Сан-Габриэль, пилот обязан сбросить ее на очаги пожара в двадцати милях к востоку – между Сан-Габриэль и озером Эрроухед. Пламя, что заблокировало дороги к озеру Большого Медведя, уже погубило множество жизней. Что может сделать пилот? Практически ничего, кроме как потушить огонь на подступах к Эрроухеду. А это уже кое-что.

Пилот задирает нос своей птички, и вдвоем они взлетают над поверхностью водохранилища. Пилот смотрит на пожар, охвативший подступы к воде. Как огонь сумел захватить такие огромные пространства? Иногда, разгулявшись, пожар принимает угрожающие размеры, и тогда пожарные встречают его встречной стеной огня. Эту стену они сами создают и контролируют, лишая огонь пищи, таким образом минимизируя последствия разгула стихии. Но здесь, похоже, пожарные и не появлялись. На подлете это особенно хорошо видно. Пожар более чем серьезный!

Но он-то прилетел сюда за водой! Больше его ничто здесь не интересует! Сюда, на борьбу с огнем должны прислать людей из другого батальона. Так что пожар вокруг водохранилища – это не его забота. Свою воду он должен сбросить дальше, к востоку от Сан Габриэль.

Вообще, тушить пожары – это как играть в кошки-мышки. По крайней мере, он это так понимает, чтобы особенно не забивать себе голову и не нервничать.

Каждый раз, когда пилот летит, чтобы вновь наполнить водой баки своего «Бомбардира», он пролетает над переполненным эвакуационным центром. Каждый раз, когда он видит запертые там толпы страдающих беспомощных людей, ему приходит в голову мысль – а не сбросить ли на них весь полезный груз самолета? Хотя это будет неэффективное распыление ресурсов. Он спасет больше жизней, воюя с огнем. Поэтому над эвакуационным центром он теперь набирает дополнительную высоту, чтобы люди из окна его кабины выглядели чем-то вроде муравьев. Это – попытка послать встречный огонь, чтобы пылающая совесть не сожгла его заживо.

Но сейчас, взлетая над водохранилищем, он становится свидетелем чего-то необычного – как будто кто-то, спасаясь от огня, бежит по окутанной дымом дороге сквозь горящий лес. Пилот только начал набирать высоту, и, может быть, это лишь игра воображения или результат легкого головокружения, вызванного резким подъемом. Но чтобы проверить себя, пилот бросает машину влево и разворачивается, чтобы получше разглядеть то, что происходит на берегу.

Точно! Человек! Бежит по охваченной огнем и дымом дороге, спасаясь от огня. Девушка!

Что она там делает? Что заставило ее оказаться в охваченном пламенем лесу?

Но затем перед пилотом открывается почти полностью охваченная огнем кромка обрыва, висящего над водохранилищем. И там тоже – люди! Они в ловушке: с одной стороны – бездна, с другой – неумолимо приближающаяся стена огня!

Пилот взвешивает ситуацию. Берег водохранилища Сан-Габриэль – это не то место, где он обязан сбросить воду. Приказ строг и точен, и приказ должен быть выполнен. Пилот тянет на себя штурвальную колонку, управляющую рулями высоты, но тут же понимает, что не исполнит приказ. Он взял слишком низко, чтобы забыть, что он – все еще человек.

55) Алисса

Мой палец ложится на спусковой крючок пистолета, когда оглушающий рев пламени перекрывается громким воем. Нет, это не вой, а что-то иное.