избавиться. Она не видела в любви ничего яркого и окрыляющего, а только чувствовала себя нездоровой, несобранной, не собой.

Эдриан положил обмякшую в его руках Нетт на кровать и накрыл ее сверху. Тьма окутала их, словно скрывая то, что они делали от внешнего мира. Поцелуй их был неаккуратный, как в первый раз, а страстный, от которого кружилась голова. Рей засунул одну руку под толстовку девушки, впиваясь пальцами в ее мягкую кожу, а второй рукой гладил ее обнаженное бедро. С каждой секундой желание обоих нарастало, а сомнения и предосторожности уходили на второй план. Эдриан уже не был так трепетен, а становился все напористее, осыпая поцелуями тело Данетт. От переизбытка чувств, о которых Нетт даже подумать не могла, девушка не контролировала себя, полностью отдавшись во власть Морриса.

– Можно я тебя увезу? – спросил Эдриан, прерывав поцелуй, глубоко дыша.

– Да, – прошептала Данетт, не веря, что она действительно согласилась.

– Нам надо выйти через окно, чтобы твои родители не проснулись, – сказал Рей, встав и подав руку Нетти.

Девушка быстро надела спортивные штаны и кроссовки и полезла в окно, вслед за Реем, который помог ей спуститься с подоконника, подняв на руки и опустив аккуратно на землю. Отбросив все мысли, Нетти решила жить здесь и сейчас, поэтому была на седьмом небе от счастья. Она чувствовала свободу и такое неземное блаженство, какое не давало ей ничто и никто. И все равно, что будет завтра, что скажут о ней люди, как поведет себя Эдриан потом, главное, что она хотела быть с ним, наслаждаться каждым его взглядом, каждым прикосновением и каждым поцелуем здесь и сейчас, чтобы она смогла в любом случае пронести сквозь время эти прекрасные мгновения. Нетт была счастлива рядом с ним и мечтала, чтобы это длилось вечно. Весь мир юные мечтатели застыл на одном человеке – Рее Моррисе. И пусть он невыносимый идиот, зато ее идиот, хоть на одну ночь он принадлежит ей одной – глупой и наивной Нетти Коллинз. Конечно, девушку не отпускали опасения, что Эдриан только пользуется ею. Но разве все эти моменты, которые были между ними не доказывают, что они такие разные способны на что-то больше? Что Рей никакой не самовлюбленный эгоист? Что, как бы банально не звучало, противоположности притягиваются?

– Идем? – спросил Эдриан, протянув Нетти свою ладонь, на которую та посмотрела с сомнением, не веря, что Рей предлагает идти за руку. – Ох, глупая! – с улыбкой сказал Моррис и, взяв девушку за руку, пошел по тротуару в сторону центра.

– Куда мы? – спросила Данетт по дороге, пытаясь привыкнуть к тому, что ее пальцы переплетены с пальцами Эдриана.

– Сначала за мотоциклом, а потом ко мне, – ответил Рей.

Нетти резко остановилась, отдернув руку, и испуганно уставилась на парня, задумавшись. Эдриан не стал уговаривать Нетт, руководствуясь дешевыми фразами, наподобие: «Тебе понравится», «Я буду осторожно», какие обычно говорят подружкам на один раз. Он терпеливо ждал, какое решение примет девушка, отталкиваясь от своих мыслей и убеждений. Впервые он не хотел давить и манипулировать, а ждал взвешенного ответа.

– Где твой мотоцикл? – спросила Нетт, снова взяв Рея за руку.

Моррис поцеловал Данетт, тем сам говоря, что она не пожалеете о своем выборе. А Нетти принимала каждый его поцелую, как подарок судьбы с новым букетом чувств.

Вскоре они дошли до мотоцикла, который был припаркован у обычны. Эдриан выкатил его на трассу и завел мотор, спросив у Нетт:

– Хочешь порулить?

– Нет, нет, нет! – запротестовала девушка, но уже через минуту ехала за рулем, тогда как Эдриан сидел сзади, иногда помогая девушке управлять железной машиной.

– Теперь моя жизнь в твоих руках, – сказал Моррис, чем напугал Данетт еще сильнее. – Гони, Нетти, гони!

Такого адреналина она еще не чувствовала. Лишь когда ветер бил им в лицо, стрелка на спидометре клонилась вправо, а Эдриан обнимал ее сзади, Данетт поняла, что, боже, к черту все! К черту Кельвина Паркера, они все равно поймают его на раз-два. К черту глупые предрассудки, мешающий давно признаться в очевидном: она любит Эдриан Морриса! Любит! К черту тригонометрию, ведь она обожает литературу! Жизнь так коротка и ничего не мешает ей жить, никто не вправе указывать ей, решать за нее, говорить, что хорошо, что плохо. Человек – сам себе судья, сам себе помощник, сам себе покровитель. Если глупейшая часть общества решит за что-то осуждать, то пусть берет на себя ответственность за все, что приходится выносить человеку в жизни одному.

– Я тебя люблю! – вдруг крикнула Данетт, опьяненная этой поездкой.

– Чего? – оглушенный ревом мотора, переспросил Эдриан.

– Я говорю, мы почти приехали, а я не умею поворачивать, помогай!

– А, хорошо! – кивнул Рей, схватив руль, образовав вокруг Нетт кольцо.

Взявшись за руки, они шли по темному огромному коридору поместья Морриса, в ту его часть, где не спит ни прислуга, ни Джек, туда, где пустуют гостевые комнаты. Их цель была почти достигнута, как вдруг во всем коридоре вспыхнул яркий свет. Рей и Данетт, резко обернувшись, так и стоя за руки, увидели мистера Морриса с заспанным испуганным лицом, в полосатом халате и с подсвечником в руках, возведенным над головой, как оружие.

– Папа? – удивительно воскликнул Рей.

– Сын? – спросил Джек, перестав стоять в боевой стойке. – Данетт?

– Простите, мистер Моррис, – опустила глаза Нетти, чувствуя стыд и негодование саму на себя.

– Пап, понимаешь…

– Делаем вид, что я вас не видел, – сказал Джек, потушив свет, и уже из темноты донеслось: – Сын, только попробуй обидеть Нетти!

– Есть, сэр! Спокойной ночи, сэр, вам и вашему подсвечнику, – хохотнул Эдриан, и они пошли дальше уже без задержек.

Данетт зашла в спальню, и, когда Рей включил свет, смогла разглядеть сегодняшние апартаменты. Просторная комната в розово-бежевых тонах, на стенах висели картины с изображением китайских воинов, веера; полспальни занимала огромная кровать с балдахином. Рей включил две вилки в розетку, потушил свет, и всю комнату обволокла тьма, а на потолке загорелись розовые ветви сакуры.

– Выбрал самую лучшую комнату для нас, – сказал Моррис и подошел к Нетти, от чего внутри девушки все сжалось от волнения. Судорожно вздохнув, Данетт глянула ему в глаза. – Ты боишься?

– Нет, – соврала Нетт, переступив с ноги на ногу.

Какой же он красивый в розовой полутьме. Гипнотизирующие карие глаза, с таким теплом и одновременно желанием смотрели на девушку, две мягкие волны губ, к которым так и хочется прикоснуться. Нетт, подняв руку, медленно провела большим пальцем по его губам, не отводя взгляда.

– Как можно быть таким, как ты?