– Ну что, так трудно просто ответить? – раздраженно воскликнул Май.

Оба перевели на него удивленные взгляды. Май нахмурился, и тут Омарейл рассмеялась. Она поняла, что он озвучил ее мысли.

– Обалдеть, – он выглядел растерянно, – меня ваш разговор совсем не задевал, потому что мне Даррит уже все рассказал. Но меня так разозлило, что вы не говорили прямо, – он тоже усмехнулся.

– Очаровательно, – прокомментировал Даррит мрачно.

А Омарейл вскочила на ноги.

– Рассказал? Ты рассказал ему, а мне не говоришь? Почему?

Даррит молчал, равнодушно глядя на нее. И тут в разговор снова вступил Май.

– Он просто боится, что не получится. Он не хочет облажаться перед тобой, – пояснил он ей, как ребенку.

Она видела, как брови Даррита поползли вверх, выдавая его возмущение, потом он – лишь на мгновение – прикрыл глаза.

– Идите, идите к себе, госпожа Селладор. – Он позволил себе легонько коснуться ее локтя и подтолкнуть к выходу. – Вы можете положиться на меня.

В этот раз послушавшись, она вышла в коридор и начала на ощупь продвигаться к своей комнате. Двери на положенном месте не обнаружилось. Она прошла чуть назад, вновь коснулась деревянной двери, за которой оставила Мая и Даррита. Снова пошла в нужном направлении. Но там была сплошь каменная стена. Она шла и шла, понимая, что должна была давно оказаться у себя, но недоумение сменилось упорством и желанием во что бы то ни стало найти проклятую дверь.

Вдруг она услышала голоса и испуганно замерла. Прошло не меньше пятнадцати секунд, прежде чем она поняла, что разговаривали Пилигрим и Буря.

– Не вздумай даже помогать им, – шипела последняя.

– Я не собираюсь спрашивать у тебя, что мне делать, – процедил ее собеседник.

– Не будь идиотом.

– Ты за этим меня позвала?

В их голосах было столько неприязни, что Омарейл начала опасаться, что начнется драка.

– Я позвала тебя, потому что знаю, какой ты размазня, когда надо погеройствовать ради чужого блага.

– Ты про твое благо, например?

– Я тебя ни о чем не просила. Я тебе ничего не должна.

Повисла пауза.

– Ты сама можешь уйти, – сказал Пилигрим с вызовом. – Я могу сам проводить их до Мраморного человека, в твоем присутствии нет никакой необходимости.

– О, я так и знала! – тут же воскликнула Буря, а затем вновь начала говорить тихо и зло: – Мне платят за это, и я не собираюсь из-за тебя упускать такую возможность заработать. Я за два дня получила столько, сколько не имею за месяц!

– Это только твои проблемы.

– Нарисуй проклятую инструкцию, как найти этого урода, и сиди дальше в этой заднице, в которой тебе самое место!

– Ты будешь последним человеком, у которого я спрошу совета, чем мне заняться, – прогремел Пилигрим, его голос дрожал от гнева.

Раздались шаги, совсем рядом с дверью, но Омарейл понимала, что убегать сейчас было глупо. Было слишком темно, чтобы она могла тихо и быстро ретироваться.

– Если хочешь знать, если бы ты не затеяла этот разговор, я бы отказался. Но теперь соглашусь просто из принципа.

С этими словами он открыл дверь и вышел в коридор. Раздался глухой удар – видимо, Буря кинула что-то в стену.

– Истеричка, – бросил Пилигрим на прощание и захлопнул дверь.

В его руках был газовый фонарь, поэтому он сразу увидел Омарейл.

– Тебе чего? – буркнул он.

– Не могу найти свою комнату, – сдавленно ответила она.

Он жестом велел ей следовать за ним. К удивлению Омарейл, ее спальня оказалась не на той же стороне, что и комната Даррита и Мая, а на противоположной. Она не помнила, как пересекала узкий коридор, когда шла к ним, но это объясняло, почему она никак не могла найти свою дверь.

Уже войдя к себе, Омарейл повернулась к Пилигриму. Его брови были нахмурены, в глазах светился недобрый огонек.

– Я хочу, чтобы вы знали… у меня большие неприятности. И мне очень нужна помощь.

– Я понял это, когда увидел заявление на розыск Мираж Селладор.

Ее губы сложились в удивленное «о».

– Где вы его видели? – поинтересовалась Омарейл.

– Неважно. Ложись уже спать. Я сегодня не настроен на светские беседы.

– Понимаю. Скажите, в какой день недели вы уделяете время этому занятию? Я внесу дату в свой дневник.

Он фыркнул и вышел в коридор.

– Вы поможете мне? – отчаянно спросила Омарейл, обращаясь к его спине.

Пилигрим застыл на мгновение, а затем, так ничего и не ответив, захлопнул дверь.

Усталость, накопленная за день, сделала свое дело. Едва Омарейл прилегла на кровать, сон завладел ею.

При свете дня комната выглядела еще более убого. Заброшенность чувствовалась в каждом уголке, в каждом камне. К утру стало совсем холодно, и Омарейл отчаянно куталась в свою меховую накидку. Спалось плохо, и, проснувшись, она чувствовала себя разбитой. Еще ей ужасно хотелось помыться. Отсутствие сменной одежды раздражало ее, от рубашки и жакета пахло потом, а от мыслей о купании кожа начинала зудеть. Ей следовало позаботиться об этом заранее, теперь же оставалось только надеяться, что на их пути к Мраморному человеку попадется магазин и хорошая гостиница.

Она убрала грязные волосы в крепкую косу. Это должно было придать ее прическе хотя бы более или менее аккуратный вид. Поправив одежду и накинув плащ, она вышла в коридор. Сквозь отверстия в потолке сюда попадал свет, и теперь не нужны были дополнительные осветительные приборы. Постучав в комнату Даррита и Мая, она не получила ответа. Приоткрыв дверь, она заглянула внутрь и увидела, что лежанки были пусты.

Бури в ее комнате тоже не оказалось, и Омарейл отправилась бродить по дворцу в поисках своей компании.

Ей пришлось довольно хорошо изучить дворец, прежде чем она, наконец, вышла в зал с камином. Место действительно обладало какой-то мистической аурой, и порой Омарейл казалось, что она могла вообразить, как в этих комнатах и залах жили люди. Она видела их старинные наряды и занятия. Представляла, как они ходили по этим петляющим коридорам, выглядывали в арочные окна, любовались лесными пейзажами.

Пилигрим, Даррит и Май снова сидели у камина, в котором на вертеле поджаривался кролик. Буря стояла у окна и задумчиво глядела вдаль.

Омарейл подошла ближе, и ей предложили завтрак, к которому, помимо мяса, была добавлена вареная фасоль.

– Это просто потрясающе.

Даррит чуть удивленно взглянул на принцессу. Он предполагал, что для нее всю жизнь готовили лучшие повара Ордора, и едва ли эта простая пища могла сравниться с их изысканными блюдами. Но увидев, с каким аппетитом завтракала Омарейл, он понял, что она говорила искренне.