Хорошо быть Стефаном, кто бы спорил, но в его положении есть один существенный недостаток – на зыбкой изнанке реальности, которой принадлежит его сердце, ему всякий раз приходится обуздывать чувства, ограничивать свои проявления, уменьшать себя практически до отсутствия, чтобы не навредить. Стефана слишком много, он слишком большой и шумный, его взгляд чересчур тяжел, а воля несокрушимо тверда. Для Другой Стороны все это, конечно, совершенно не слишком, а в самый раз. Без избытка силы с Другой Стороной не поладишь. Не сумеешь настоять на своем – сам дурак, несись в общем потоке, живи, как получится, жри, что дают. А так мы не договаривались. Еще чего.

Но на чуткой, отзывчивой изнанке реальности Стефан хуже слона в посудной лавке, одним чересчур страстным взглядом может здесь все с ног на голову перевернуть. Поэтому Стефан бывает на Этой Стороне очень редко и только по исключительно важным делам. Впрочем, эта беда, как вообще все, что с ним происходит, – большая удача. Невозможно стать настоящим шаманом без такой неразделенной вечной любви.

«Ничего не поделаешь, у всех свои недостатки, – думает Стефан, ощущая, как тревожно дрожит под его ногами земля. – Зато я красивый… если подслеповатыми глазами мертвого Вечного Демона с расстояния трех километров смотреть. И не буйный, как в юности был. И пришел, такой молодец, без подарков, в смысле, ничего ужасающего, кроме себя, сюда не притащил. Короче, полчаса я тут в твоем темном углу, возле самой границы побуду счастливым, а ты, моя радость, как-нибудь потерпи».

Стефан садится на стул, не смахнув с него мокрые листья, кладет руки на стол, опускает на руки голову, закрывает глаза и, сладко качаясь на зыбких течениях этого мира, как шлюпка на волнах прибоя, говорит почти беззвучно, изо всех сил стараясь оставаться спокойным и равнодушным, ничего по-настоящему не хотеть:

– Ну рассказывай, как у тебя тут дела.

Четверть часа спустя Стефан поднимает голову и улыбается. Не смеется он только потому, что обещал вести себя тихо, веселье придется отложить на потом. А место правда смешное. Даже представить не мог, что на изнанке огромного мегаполиса – сколько там миллионов жителей? три? четыре?[18] на самом деле неважно, чтобы шокировать человека, который когда-то учился считать на пальцах, достаточно самого слова «миллион» – так вот, на изнанке огромного города Берлина оказался совсем крошечный городок с населением около пяти тысяч. Даже по меркам Этой Стороны, где тесниться особо не любят, почти ничего.

«То есть теоретически это понять несложно, – думает Стефан. – Граничные города – не близнецы. И судьбы у них по-разному складываются. Скажем, у нас город разделен на две части, Левый и Правый берег, а на Этой Стороне никаких двух берегов быть не может, там вообще Зыбкое море вместо нашей реки Нерис. Ну и здесь понятно, как дело было: на Другой Стороне крошечный Граничный городок Фридрихсхаген в свое время стал частью большого Берлина, а на Этой остался сам по себе. Но все равно смешно получилось… то есть это мне, постороннему, весело, а на месте Берлина я бы с такой горе-изнанкой, пожалуй, чокнулся, пытаясь понять, Граничный я город или все-таки нет. А он распрекрасно держится. Даже характер у него не испортился. Потрясающе стойкий город этот Берлин!» – восхищенно думает Стефан, наблюдая, как снизу, от озера к нему торопливо поднимается человек в длинном тонком сером плаще с закрывающим лицо капюшоном. Хотя дождя вроде бы нет.

«Отлично, что ребята тут держат охрану, – думает Стефан. – Это они великие молодцы».

Великий молодец в сером плаще издалека машет рукой и что-то говорит – строго и одновременно доброжелательно. Стефан в аналогичных ситуациях, когда надо аккуратно вывести заплутавшего путника за пределы опасной для него территории, сам примерно так говорит.

Немецкого языка Стефан не знает, но это совсем не проблема. Чтобы понимать другого человека, Стефану достаточно просто быть рядом, когда он говорит. А чтобы самому быть понятным, достаточно особым образом «громко», то есть внятно, с усилием, адресно думать. Ну, правда, от собеседника тоже много зависит. Встречаются такие тупицы, которых не прошибешь. Но с ними и говорить совершенно не о чем, так что нормально все.

Человек в сером плаще, тем временем, приближается, внимательно смотрит на Стефана и смеется от облегчения – явно понял, что этого гостя не надо отсюда за ручку домой уводить.

– Я Валентин, – говорит он. – Привет. Подожди секунду, я мигом, – ну, может, не слово в слово, но примерно как-нибудь так.

Валентин убегает обратно, к озеру. Там у него, – видит Стефан, – привязана лодка. Маленькая моторка с надписью на борту «Südwind», «Южный ветер». «Подходящее имя для лодки, сразу ясно, отличный мужик этот Валентин. И даже лучше, чем просто отличный, – думает Стефан, наблюдая, как Валентин достает из лодки бутылку с узким высоким горлом. – Умеет гостей встречать.

А я при таком раскладе, получается, Восточный ветер, – думает Стефан, уже специально для Валентина. И без особой уверенности: – Это я вообще правильно вспомнил? Или как всегда перепутал?» – повторяет вслух:

– Ostwind.

Валентин одобрительно кивает, на ходу ловко открывает бутылку, отпивает первый глоток, обернувшись, выливает немного в озеро – ну вот все человек правильно делает, приятно смотреть! – подходит, вручает бутылку Стефану и даже отвешивает какой-то смешной церемонный поклон. Усаживается напротив и задвигает длинную прочувствованную речь, смысл которой, это Стефану ясно, сводится к тому, что нет ничего в мире лучше некоторых незваных гостей.

«Вы круты, что сторожите границу. Разумный подход. И людям с Другой Стороны защита, если через забор перелезут, и у вас Незваные Тени не скачут по огородам, всем хорошо, – думает Стефан, пробуя вино.

Вино тут, кстати, шикарное – с виду обычное белое, прозрачное, как вода, а на вкус скорее как сладкий морозный «айсвайн»[19]. Стефан достает телефон и фотографирует этикетку – надо будет показать Каре, какие дивные вина на свете бывают. Она же наверняка может почтой пару ящиков заказать. «И потом добровольно, без принуждения, – весело думает Стефан, – поделиться с начальством в моем лице».

Валентин изумленно смотрит на телефон, и Стефан смеется. Думает: ну, чувак, ты же тут постоянно крутишься на границе с Другой Стороной, знаешь, как там жизнь устроена, давным-давно уже в шкурах босые не бегаем, а с техникой еще и получше, чем у вас обстоят дела. Ну и почему бы мне не завести телефон для удобства? Если такой великий шаман, то сиди, как наказанный, с бубном и колотушкой? Нет, не пойдет!

Валентин смущенно кивает – а, ну да. И говорит что-то вроде:

– Просто ты с виду скорее какой-нибудь демон неизвестной породы, чем просто шаман.

«Ну так одно другому не мешает, – думает Стефан. – Это знаешь, как старые психиатры обычно все с прибабахом. С кем поведешься, в того и превратишься, коротко говоря».