Американский историк Роберт Крами утверждает, что казанская ссылка не оказала значительного влияния на судьбы российского боярства, так как среди титулованных и нетитулованных ссыльных дворян только 21 человек принадлежал к аристократическим «кланам». Он исключает подавляющее большинство князей, казанских ссыльных, из состава аристократии. Это очевидное недоразумение. Крами тщательно классифицировал кланы, принадлежавшие к боярской элите в XVII в. Но положение московской аристократии в XVI в. было совсем иным. С начала XVII в. трон заняли Романовы, и суздальская знать утратила привилегии, определяемые родством с царствующей династией. Родовое землевладение этой знати подверглось дроблению.

Точное представление о российской аристократии времен Ивана Грозного дают подлинные документы Государева двора середины XVI в. К знати принадлежали прежде всего те кланы, которые проходили службу при дворе по княжеским спискам и были представлены в Боярской думе. Можно установить, что в середине XVI в. четыре княжеских дома (Суздальский, Ростовский, Ярославский и Стародубский) имели 17 представителей в Боярской думе. 142 дворянина служили по особым княжеским спискам, а всего по дворовым спискам служили 289 лиц из названных фамилий.

Сопоставление казанских книг и дворовых документов позволяет выявить истину. Опричные судьи отправили в Казань подавляющую часть ростовских князей, записанных в княжеский список, и лишь немногих из тех 30 лиц, которые служили по уездным спискам. Ссылке подверглись князья И. Ю. Хохолков (записан первым в княжеском списке), А. И. Катырев (записан вторым), И. Темкин и М. Темкин (их отец Г. И. Темкин записан третьим; в тексте имеется помета «почернен»); дети боярина Д. Ю. Темкин и И. Ю. Темкин, Н. Д. Янов и Ф. Д. Янов, И.Ф., В.Ф. и М. Ф. Бахтеяровы. Из числа записанных в княжеский список опалы и ссылки избежали лишь несколько человек, например семья Гвоздева-Приимкова. Против имени В. В. Волка-Приимкова в тексте сделана помета: «Почернены. Помечен в Торжек». Перевод в Торжок из Ростова не спас Волка, и он также был отправлен в ссылку.

Опричный суд, выборочно назначавший ростовским князьям меру наказания, по-видимому, учитывал такие признаки, как служба и землевладение. В ссылку попали многие из тех, кто имел право на думный чин или же преуспел по службе. На поселение в Свияжск был отправлен боярин А. И. Катырев, который оставался единственным представителем Ростовского дома в Боярской думе накануне опричнины. Царский спальник И. Ю. Хохолков до ссылки занимал высокий пост наместника Нижнего Новгорода. В. Волк-Приимков служил воеводой в Мценске. Ссылке подверглись сыновья и племянники боярина Ю. Темкина, сын старицкого боярина В. Темкина, двое спальников Яновых, сын и племянник бывшего боярина С. Лобанова и др.

Гонения на членов Ярославского княжеского дома носили аналогичный характер. По указу 1565 г. в казанскую ссылку были сосланы следующие лица, проходившие службу в Государевом дворе по княжескому списку: Ф. И. Троекуров, А. Ф. Аленкин-Жеря, Ю. И. Сицкий, Д. Ю. Меньшой Сицкий, Д.В. и И. В. Чулков-Ушатый, С. Ю. Меньшой Ушатый, И. Г. Щетинин с братией (всего 7 человек), С. И. Баташев-Засекин, Ф. И. Засекин-Сосунов, А. П. Лобан Засекин-Солнцев, Д. В. Засекин-Солнцев, В. Д. Жирового-Засекин, А. И. Ноздрунов-Засекин, И. И. Черного-Засекин, Д. П. Засекин, М. Ф. Засекин. Меры в отношении Ярославского дома подтверждают выявленную особенность опричной политики. В Казань попали 37 князей Ярославских, их сыновей и братьев из фамилий, проходивших службу по княжеским спискам. Что же касается 77 князей, которые несли службу по городам, из них в ссылку отправились всего 7 человек.

Среди Ушатых князь С. Ю. Меньшой владел вотчиной в 8 тысяч четвертей пашни и мог вывести в поход 25 вооруженных слуг. В самом начале опричнины он был сослан в Казань, а все его земли конфискованы в казну.

Очень крупные вотчины были конфискованы у князей Сицких. Один из них, Д. Ю. Меньшой Сицкий, владел до опричнины вотчиной в 4800 четвертей пашни. После ссылки в Казань он также расстался со своими владениями.

В дворовых документах 1550–1561 гг. числились примерно 60. Стародубских князей, из которых 35 проходили службу по княжеским спискам. Ссыльнопоселенцами стали по крайней мере 14 лиц, поименованных в стародубском княжеском списке.

Княжеские списки Дворовой тетради, подтверждавшие право суздальской знати, ближайшей родни правящей династии, на исключительные привилегии, стали своего рода проскрипционными списками. Это превращение можно объяснить, обратившись к переписке Грозного и Курбского. В письме Курбскому, написанному на пороге опричнины, Иван утверждал, что по вине его советников Боярская дума отказала монарху в повиновении, причем ответственность за это несли не одни бояре, но и некие дети боярские. Сильвестр с Адашевым, писал Иван IV, мало-помалу «всех вас бояр в самоволство нача приводити, нашу же власть с вас (бояр. — Р.С.) снимающе и в супротисловие вас (бояр. — Р.С.) приводяще и честию вас мало не с нами ровняюще, молотчих же детей боярских с вами честью уподобляюще, и тако помалу сотвердися сия злоба».

Как истолковать сетования царя по поводу возвышения «молотчих» детей боярских? Подразумевать в этом случае под «молотчими» мелкопоместных уездных детей боярских невозможно, потому что никому не могло прийти в голову равнять их честью с боярами. Очевидно, государь имел в виду верхушку Государева двора, детей боярских из знатнейших семей, записанных в княжеские списки. Они почти сравнялись с боярами честью, а значит, ограничили монаршую власть. За эту провинность они должны были понести наказание. История казанской ссылки доказывает это с полной очевидностью.

Опричные репрессии обезглавили не только Боярскую думу, но и другой важнейший институт в системе русской монархии — Государев двор. Царь сослал в Казань как раз тех «молодших» (по отношению к Боярской думе) детей боярских, которые стояли ступенью ниже думных людей и несли службу по особым княжеским спискам. Лица, занесенные в эти списки, занимали высшие воеводские посты, получали кормления, крупные денежные и поместные оклады, наконец, думные чины в первую очередь. В княжеских списках фигурировала первостатейная знать.

Сведения об опричных репрессиях и Государевом дворе проясняют вопрос о характере и целях опричнины в момент ее учреждения.

Казнь боярина Александра Горбатого-Суздальского, зачисление Суздальского уезда в опричнину, конфискация вотчин у суздальских землевладельцев и ссылка в Казань ростовских, ярославских и стародубских князей не оставляют сомнений в том, на кого обрушила опричнина самый тяжкий удар.

Среди старомосковской знати более всего пострадали три знатные фамилии: Шереметевы, Морозовы и Головины. Но Шереметевы подверглись гонениям до опричнины. Боярина Владимира Васильевича Морозова опричники уморили в тюрьме. Видный воевода Андрей Шеин-Морозов, его родня Михаил Шеин и Петр Шестов-Морозов отправились в опале в Казанский край. Окольничий Петр Головин был казнен, а его племянник Иван Головин попал в казанскую ссылку. Аналогичной была участь окольничего Михаила Лыкова, воеводы Якова Данилова и нескольких других знатных дворян.

Старомосковская знать численностью превосходила суздальскую. Но от указа о казанской ссылке она пострадала несравненно меньше.