– Прости, – выдыхает он дым вместе со словами.

Целую его в шею и прижимаюсь к спине лицом.

– Всё в порядке. Я в порядке, – тихо заверяю, поглаживая его живот.

– Я изнасиловал тебя и чуть не убил. Я не хотел останавливаться.

Его признание ранит. Он всё понимает, но даже сейчас я не могу его винить. Он потерял больше, чем приобрёл.

– Я знаю. Прости, что я всегда виновата в твоих потерях. Прости и ты меня за то, что порой многого не вижу. Прости, Лазарро, но ты достоин большего, чем насилие, – с горечью в голосе произношу я, и мои руки, обвитые вокруг его талии, медленно разжимаются. Я собираюсь уйти, чтобы оставить его одного со своей потерей, но он обхватывает мою руку и прижимает её к своему животу. Закуривает, осматривая совершенно мёртвым взглядом тело Амато, и жестом просит меня остаться. И я остаюсь. Молча сижу позади него и не чувствую своей боли, только его. Она такая огромная. Она немыслимая. Она тёмная.

– Он всегда был рядом со мной, когда отец уезжал надолго. Он учил меня не просто жить, а жить хорошо, – неожиданно произносит сдавленным голосом Лазарро.

Моё сердце обливается кровью за его боль. Из глаз скатываются слёзы.

– Когда я находился в клетке, то он приходил ко мне втайне от отца. Всем это запрещалось. Я был прикован к стене. Он освобождал меня и давал размяться. Приносил мне воду и нормальную еду. Сидел рядом со мной, убеждая в том, что я всё смогу вытерпеть, что отомщу, когда стану понимать больше, что буду лучше своего отца. Он приходил ко мне и снимал кандалы, чтобы я не забывал, ради чего терплю всё это. Он прижимал меня к себе и гладил по волосам. Он вырастил меня и всегда был на моей стороне. А потом отец узнал обо всём и наказал его. Но я помнил Амато. Я помнил о том, что он сделал для меня. Когда я вышел из подвала и оказался на свободе, то он первым пришёл ко мне и сказал, как мной гордится, и что если я выжил за эти полтора года в таких ужасных условиях, то выживу теперь всегда. Он никогда не предавал меня, зная о моём паршивом характере и вспыльчивости. Амато был рядом. Он стоял рядом со мной на похоронах отца, и мы понимали друг друга без слов. Мы оба сняли с себя тяжёлую ношу с его смертью. Мы оба стали свободными.

Лазарро замолкает и тушит сигарету о кровать, бросая затем окурок в тело Амато. Я сглатываю слёзы, но они всё бегут по моему лицу. Это горе. Огромное горе для Лазарро. И ему пришлось убить человека, который во всём заменил ему отца. Не представляю, что творится сейчас в его сердце. Мне кажется, что Лазарро насилием надо мной хотел показать, как ему больно и душно в этом мире, и как он страдает. Может быть, я всё выдумываю и нахожу сотню оправданий бездушному насилию, но сейчас я бессильна, и это меня пугает.

– Он знал, что я собираюсь сместить его в ближайшие два года. Я начал поиск нового консильери, потому что Амато уже был стар. Консильери всегда убивают, когда срок его службы заканчивается. Но я верил ему и доверял всё, поэтому не собирался убивать. Это моя семья. Мои правила. Но Амато был старой закалки. Он увидел во мне моего отца, и напоследок решил уйти, как настоящий ублюдок. Дело было не в Бруне и не в тебе, Белоснежка. Дело было во мне. Это было нашим делом. Амато исподтишка нарушил мои правила. Я убил его, как предателя, тоже исподтишка. Но он знал, что это я. Я убил его по итальянским традициям, как предателя. Он перечеркнул всё то хорошее, что я помнил. Амато предал меня так же, как это сделал отец, и я снова потерял отца. Он был моим отцом. Я воспринимал его так. Он знал, что причинил мне боль. Он хотел увидеть эту боль. Но я ему не дал посмотреть мне в глаза. Он был моим отцом, мать твою! Моим отцом! – Лазарро выкрикивает это с такой болью, что я жмурюсь. Он втягивает в себя воздух и быстро дышит быстро сквозь зубы.

– Он был моим прошлым. Он был частью моей жизни. Он всё это предал из-за грёбаных домыслов и принижения меня в сравнении с отцом. Он всё предал! Понимаешь, он предал меня! Меня! – Лазарро отбрасывает мою руку и поворачивается, с глухим стуком ударяя себя по груди. Его глаза блестят от боли. Они блестят от горя. И в этот момент я понимаю, что у него есть сердце. Я вижу, как оно горит от мучений и чувства вины за то, что сделал Лазарро.

– Он называл меня сыном. Он не мог иметь детей, поэтому и взял Бруну из приюта. Он не хотел жениться ни на ком, потому что полностью посвятил себя семье Ромарис. Он отдал свою жизнь мне, а потом вот так подло поступил со мной. Я должен был его убить. Не потому, что он устроил для тебя ночь охоты. Это личное. Он предал меня, – сквозь зубы добавляет Лазарро.

Касаюсь его щеки и придвигаюсь ближе к нему.

– Кто теперь будет меня сдерживать? Кто будет говорить мне, что я не монстр? Кто будет советовать мне, как жить дальше? Кто будет рядом со мной до конца? Я думал, что это будет он. Я так надеялся, а он меня предал.

Горечь раздирает мою грудь. Смотреть на Лазарро, находящегося в таком состоянии, безумно больно. Он винит себя, и при этом оправдывает. Он ищет только для себя причины, оправдывающие этот поступок. И он ненавидит меня. Я тоже себя ненавижу сейчас.

Ласково обхватываю голову Лазарро и тяну к себе. Он позволяет. Утыкается в моё плечо, и я обнимаю его за шею. Не знаю, что нужно мне сказать, да и стоит ли вообще что-то говорить. Я просто целую его в волосы, молча обещая быть рядом, и сделать для него всё, только чтобы он не чувствовал себя одиноким.

– Я не дам тебе быть монстром. Я буду рядом столько, сколько ты захочешь. Я здесь и буду с тобой. Я тебя прощаю, и ты прости меня. Наша жизнь вся состоит из отрезков времени. Один заканчивается, но начинается другой. И только от тебя зависит, каким он будет. Ты главенствуешь над событиями, а не они над тобой, Лазарро. Ты король в своей жизни, и тебе не нужен никто, чтобы двигаться дальше. Ты полноценен и самодостаточен. Ты не сломлен прошлым, поэтому не будешь сломлен и настоящим, – произношу я. Поднимаю его голову и слабо целую его в губы.

– Всему приходит конец, но после конца всегда наступает начало. И не важно, день это или ночь. Важно, что ты стоишь на ногах и идёшь дальше, – добавляю, гладя его скулы.

Лазарро тяжело вздыхает и выпрямляется. Мои руки падают с него.

– Переоденься и иди к Фабио. Он уже подготовил для тебя спальню, – бросает Лазарро, понимаясь с кровати.

– А ты? – шепчу я.

– Мне нужно закончить дело. Убрать тело Амато. Отвезти туда, где никто не найдёт, похоронить и закопать, – сухо произносит Лазарро.

– Что ж, тогда я тебе помогу.

Он озадаченно переводит на меня взгляд.

Какого чёрта это вырвалось из моего рта?

– Ты рехнулась?

– Может быть, но я хочу быть рядом. Вдвоём мы сделаем это быстрее. Я помогу тебе, – уверенно говорю. Я не знаю, откуда во мне появилось такое рвение спрятать труп Амато, но что-то внутри подсказывает мне, что это будет нашей новой тайной.

Эта ночь. Я видела боль Лазарро и пережила её вместе с ним. Я не боюсь того, что меня ждёт дальше. Я просто хочу держать его за руку в ту минуту, когда он похоронит дорогого для себя человека. Я не оставлю его одного. Он не будет одинок в эту ночь.