Эпоха Просвещения, а Николай Борисович, безусловно, оставался всю жизнь человеком именно этого исторического периода, предполагала покровительство сильных мира сего людям слабым, нуждавшимся в поддержке. Князь нередко проявлял чувство сострадания. Вероятно, ему доставляло удовольствие «выводить в люди» толковых «представителей человечества», которые, как ему думалось, нуждались в его помощи. Если бы документальных сведений нашлось побольше и если бы они не оказались так однообразны и скучны, то и в этой книге появилась бы целая глава — «Юсупов-благотворитель». Пока же приходится ограничиваться рассказом только о трех случаях.

Они очень характерны. Первая история о сыне простого иностранного архитектора, вторая — простом человеке из самых народных низов, который благодаря поддержке князя Юсупова и собственному неустанному труду сделался уважаемым членом общества, составил порядочное состояние. До конца дней он оставался искренне благодарен Николаю Борисовичу. Третья история случилась с внебрачным сыном богатого московского барина, которому Юсупов помог получить офицерский чин и все связанные с ним ощутимые сословные преимущества. Он же в благодарность только обругал Николая Борисовича в своих замечательных воспоминаниях…

Неизв. художник. «Портрет О. И. Бове». ГМП.

Автором проекта бельведера главного усадебного дома в Архангельском — этого редкостного по красоте и гармонии архитектурного творения — иногда называют Осипа Ивановича Бове, знаменитого московского зодчего, строителя Большого театра и ансамбля Театральной площади, автора проектов многих выдающихся сооружений. На самом деле пока этому факту не найдено документального подтверждения, почему скорее следует говорить о том, что бельведер спроектирован в стилистике работ Бове. Бельведер усадебного дома в Архангельском — истинная жемчужина всего ансамбля. Можно представить, какое удовольствие, какое эстетическое наслаждение принес он Юсупову — редкостному знатоку и ценителю прекрасного.

Семью Бове и Юсуповых связывало многое. Отец зодчего еще в Петербурге многие годы работал у князя в качестве «домашнего» архитектора, а сам Осип Иванович с юных лет пользовался помощью и покровительством Николая Борисовича. Юсупов, как известно, имел наметанный глаз на «ценные кадры» — Бове при его помощи вполне смог реализовать свой выдающийся талант, тогда как при иных обстоятельствах вполне мог остаться только «подающим надежды».

Князь помогал Осипу Ивановичу и в личной жизни. Он не только принял архитектора на службу в Кремлевскую экспедицию строений, а также рекомендовал в Московский Английский клуб, где в ту пору собирались сливки общества второй столицы и куда «запросто» попасть представлялось делом нелегким. Здесь Бове нашел немало заказчиков. Видимо, не без протекции князя устроилась и личная жизнь Осипа Ивановича, чьей женой стала представительница древнего княжеского рода Трубецких. Без должного покровительства в те времена подобные браки не совершались, даже на небесах…[249].

Как-то раз возвращался князь Юсупов со службы домой по Красной площади. В центре ее тогда возвышался памятник Минину и Пожарскому. Как на зло, именно здесь у княжеской кареты сломалась рессора. И в те времена средства передвижения частенько выходили из строя, а «автосервиса» хотя бы в виде небольшой кузницы на главной площади страны тогда не имелось.

Покуда карета проходила починку, Николай Борисович вышел из экипажа совершить легкий моцион. На цоколе монумента «Гражданину Минину и князю Пожарскому» Юсупов увидал разложенные для продажи старые книги. Торговал ими бедно одетый мальчик-букинист. О том, чем кончилась история с поломанной рессорой, рассказал И. А. Арсеньев, чьи весьма предвзятые воспоминания мне уже приходилось цитировать. «Князь вступил в разговор с юным продавцом книжного товара, который оказался очень бойким и умным малым. Букинисту этому Юсупов велел прийти на другой день к себе и дал ему денег, чтобы нанять помещение для книжной торговли и для покупки товара. До конца своей жизни князь Юсупов помогал букинисту Волкову, который разбогател в очень короткое время, а впоследствии открыл магазин старинных вещей, которыми бойко торговал, не имея себе конкурентов в Москве, кроме Лухманова… Волков был известен в Москве под именем Гаврилы-менялы, занимался впоследствии делами сына Н. Б. Юсупова Бориса Николаевича, который (тайно, через Волкова. — А. Б.) давал деньги под залог недвижимого имущества за крупные проценты. Гаврило-меняла оставил после себя настолько значительное состояние, что дети его открыли банкирские конторы в Москве и Петербурге»[250].

Неизв. художник. «Вид Красной площади». 1830-е гг. ВМП.

Юсупов разрешил юному Волкову брать в своей Домовой конторе деньги в долг на покупку наиболее интересных и ценных старинных вещей. Видимо, через него князь пополнял как собственное собрание, так и коллекцию Оружейной палаты.

Историю мальчика-букиниста дополнил его родственник — Николай Петрович Вишняков, богатый московский купец, выпустивший свои правдивые воспоминания в начале XX века тиражом в 100 экземпляров, исключительно для своих.

«Один из таких эпизодов произошел в родственной нам семье Волковых, и я его передам здесь, как слышал.

Гаврила Григорьевич Волков был известным торговцем антикварными и художественными предметами в двадцатых и тридцатых годах прошедшего столетия, пользовался репутацией знатока и успел уже составить себе хорошее состояние. Присватался он к Екатерине Лукьяновне Бажановой, купеческой дочери. Родители ее не прочь были дать согласие на брак, если б препятствием не служило то обстоятельство, что Волков был крепостным богатого помещика Голохвастова. Превращать свою дочь из свободной в крепостную они решительно отказались. Тогда Волков стал хлопотатьо том, чтобы откупиться самому. Это оказалось невозможным: Голохвастов, отличавшийся большой гордостью, отказал в просьбе, кичась тем, что его крепостной человек обладает большим состоянием и представляет лицо не безызвестное в Москве. Это было в тоне больших бар. Рассказывали, что такой же политики держались и Шереметевы. У них крепостные достигали миллионных состояний и тем не менее, несмотря ни на какие предложения, не отпускались на волю. Шереметев говорил:

— Пусть платят ничтожные оброки, как прежде. Я горжусь тем, что у меня крепостные — миллионеры.

В своем горе Волков обратился за советом к князю Николаю Борисовичу Юсупову, который протежировал ему. Князь обещал ему помочь. Случилось, что Юсупов и Голохвастов встретились в Английском кубе за карточным столом. Голохвастов был страстный игрок, и в этот вечер ему страшно не везло. Проигравши все наличные деньги, он предложил играть на честное слово.