– Зачем? – поинтересовалась я. – Тебе разве есть дело?

– Если это касается Прекрасного Принца, то действительно нет, – ответила Вайда, откидываясь назад. – А вот о том, что ты собралась сбежать с Траляля и Труляля[16], бросив операцию на нас с Джудом, я бы послушала.

Я покачала головой:

– Жаль тебя разочаровывать, но я никуда не собираюсь.

– Реально? – Теперь ее голос звучал действительно удивленно. – Тогда о чем это вы с Бабулей постоянно шепчетесь?

– Он попросил меня пойти с ними, – призналась я, – но я не могу.

– Не можешь или не хочешь? – уточнила Вайда.

– Не могу, – прошептала я. – Не хочу. Какая разница?

Вайда выпрямилась:

– Да что с тобой такое?

Пожав плечами, я провела пальцами по потертому краю одеяла, в которое куталась.

– С тех пор как мы тебя забрали, ты ведешь себя словно напуганная кошка…

Я видела работу мысли в ее темных глазах, сузившихся, когда она уловила связь.

Уж не знаю, почему оказалось легче открыться именно Вайде или почему я вообще захотела ей открыться, тогда как Толстяку не могла и словом обмолвиться. Возможно потому, что знала: Вайда и так невысокого мнения обо мне, и плевать, если она станет ненавидеть меня еще сильнее.

– Я зашла слишком далеко, – сказала я. – С Ноксом, детьми на складе… с Робом.

– Как это? – уточнила она. – Ты о том, что тебе теперь не обязательно касаться людей, чтобы включить свой вуду-мозг?

– Это сложно, – пробормотала я. – Ты ничего не поймешь.

– Почему? Или я такая тупая? – Вайда пнула меня в ногу. – Объясни мне, без этих вывертов, и если у моего маленького ограниченного мозга возникнут вопросы, я их задам.

– Это не… – Я оборвала саму себя. Сколько можно пререкаться с ней из-за каждого пустяка. – Это просто… у тебя все в порядке со способностями, верно? В смысле: ты нормально к ним относишься, – исправилась я, заметив ее колючий взгляд. – А вот я ненавижу то, на что способна. Ненавижу каждый день, каждую минуту. Стало лучше, когда я научилась их контролировать, но раньше… – Каждая минута была кошмаром наяву. Секунду за секундой я проживала, затаив дыхание, в ожидании того, что вот-вот оступлюсь и снова все разрушу. – Это неправильно, верно? Я знаю. Мне не нравится заставлять людей совершать разные поступки, особенно когда я понимаю, что сами бы они так не поступили. Мне не нравится видеть их воспоминания, или мысли, или то, что они хотели бы сохранить для себя.

Вайда не отрывала от меня взгляда:

– Не вижу проблемы…

– Я просто… забираюсь слишком глубоко, – пояснила я. – Чувствую, что погружаюсь все глубже и глубже, но мне это неважно. У меня же все под контролем. Я могу любого заставить делать, что захочу. Могу наказать людей, причинивших боль мне, и тебе, и Лиаму – и мне все равно хочется больше. После того как отпала даже необходимость касаться человека, чтобы использовать его или ее, я словно прошла последний блокпост.

Девушка вздохнула:

– Вряд ли тебе станет от этого лучше, но этот Нокс, в конце концов, получил по заслугам.

– Дело не только в нем, – добавила я. – Я забралась в голову Мейсона и хотела, действительно хотела, натравить его на Нокса. Вот о чем я подумала, а не о том, чтобы помочь ему. А потом, с Робом…

Вайда не отреагировала, когда я выложила ей, что произошло в машине: что я сделала с Робом – в мельчайших подробностях. Я призналась ей во всем: слова хлынули наружу, разрывая узел, затянувшийся во мне в тот момент, когда это произошло.

– Вайда, я не хочу становиться такой, как он. – Я слышала себя как будто со стороны. – Я хочу использовать свои способности, только если это действительно будет очень нужно. Но как мне себя остановить?

– Ты поэтому кричала, чтобы мы бросили тебя там? – спросила она. – И, между прочим, вела себя как последняя сучка. Думаешь, я до такой степени задница?

– Что, если я не смогу прекратить, – продолжила я. – и с тобой что-нибудь случится? Или с Джудом, или с Нико, или с Кейт, или с Толстяком, или…

С Лиамом. От этой мысли мои внутренности перевернулись. Повисшая после этих слов тишина меня озадачила. Вайда положила руки на колени, пристально глядя на них, словно собираясь заняться своими кровавыми заусенцами.

– Тот другой Оранжевый, – наконец выдавила она. – Он был первосортным придурком.

– Да, – согласилась я, – был. Никогда не стеснялся брать, что хотел, у кого хотел.

– Долбаный урод, – пробормотала Вайда. – Забрался как червь в мою голову и нашептывал всякое отвратное дерьмище. Попробовал заставить… делать разное.

– Знаю, он… – начала было я. И тут меня осенило. – Постой-ка… что?

– Тот пацан. Мартин, – призналась Вайда. – Я хотела сказать Кейт, но он меня и близко к ней не подпускал.

Даже не знаю, какие во мне вскипели чувства. Возможно, удивление – я же ни разу не видела Мартина, когда тот был командиром: говорил с Нико, сражался бок о бок с Вайдой, дразнил Джуда. Или ревность, крошечная вспышка, из-за того, что он был с ними, пусть и всего несколько недель. Но главным образом это был ужас от того, что Кейт доверила их этому чудовищу.

Мне до сих пор снились кошмары о той поездке на машине, ощущение, как первое прикосновение его разума проникает в кровь. Он играл, запуская в меня свои когти, а я не могла с этим ничего поделать.

– Я думала, ты будешь такой же. – Темные глаза Вайды встретились с моими. – Но ты ничего так… кажется.

Я невесело усмехнулась:

– Спасибо… кажется.

– Президентский сынок такой же? – спросила она. – Ну что за дерьмо?

– Это как-то действует на мозги, – пояснила я. – Меня пугает, что в глубине души я понимаю, откуда такие берутся. У нас же отняли все? Почему бы не получить это обратно, если обладаешь властью?

– Ты что, издеваешься? – спросила Вайда. – Если ты задаешь такие вопросы, значит, ты не опустилась до их уровня и, наверное, никогда не опустишься. До меня дошло – в смысле, я поняла, почему ты боишься. Уловила. Но ты упустила основное отличие между тобой и теми двумя.

– Какое?

– Ты не одна, – заявила девушка. – Даже если иногда тебе так кажется. Есть люди, которые всегда на твоей стороне и заботятся о тебе, как полоумные. Не потому, что ты заставила их, а потому, что они хотят. Можешь сказать мне, положа руку на сердце, что у тех двух дерьмоголовых все это есть? Нашлись бы люди, готовые вмешаться и сказать, когда остановиться, и эти двое не превратились бы в таких уродов.

– Я не могу перестать думать о тех детях, – сказала я, чувствуя, как слезы защипали глаза.