– Вот так даже лучше, – одобрил прямодушный фуа.

Теа обиженно отвернулась. Квазимодо взял ее за горячую руку:

– Поправь платок, я не вижу. Учили меня красоте раньше добрые люди, да я не слушался. Может, и вправду сдуру…

Теа оседлала буланую лошадку вора. Отвыкшая от седла кобыла нервно перебирала ногами.

– Садись, – буркнула рыжая.

Квазимодо забрался в седло. Фуа стоял в проеме давно выбитых дверей и широко зевал. Светать еще не начало, и ныряльщик без всяких угрызений совести собирался вернуться в нагретое гнездо на куче старого тростника. Квазимодо хотел посоветовать другу зевать поосторожнее, а то и пасть себе порвать можно, но Теа уже взлетела на спину своего жеребца и без промедления послала коня вперед.

Ехали молча. Лошади осторожно выбирали путь – во тьме спускаться по заросшему склону и пересекать многочисленные ложбины было небезопасно. Вот и дорога. Лошади пошли быстрее – чувствовали близкую реку.

– Когда вернешься? – недовольным голосом спросила Теа.

– К темноте, если ничего не случится.

– А если случится?

– Если случится, ждите три дня. Потом двигайте в обход города. Только ничего не случится.

Девушка фыркнула:

– Самоуверенный одноглазый. Мы здесь с тоски сдохнем. Днем высунуть носа нельзя. Чем нам заниматься?

– Теа, извини, что спрашиваю, – ты грамотная?

В темноте только глаза рыжей сверкнули.

– Вопрос козла вонючего. Я дикарка, по-твоему?! Да ты пес козлячий…

Квазимодо предостерегающе выставил ладонь:

– Про козла я слышал. Подумай сначала.

Девушка набрала воздуха, с трудом его выпустила и сквозь зубы процедила:

– Я грамотная, господин полусотник. Умею писать, читать про себя и вслух, считаю до тысячи. Еще в карте разбираюсь и…

– Про это я знаю. Думаешь, я спрашиваю, чтобы поиздеваться?

– А какого пня еще?! Я же знаю, что ты умеешь читать и считать. И ты про мою грамотность наверняка догадался.

– Угу. Но я хотел уточнить. Значит, мы с тобой оба грамотные. Это хорошо. А Лягушка?

– Что ты со мной как с глупым ребенком разговариваешь? Неграмотный он. У них там, на островах, вместо счета узелки завязывают. Он рассказывал.

– Узелки – это плохо. Особенно когда на шее, ну и даже если и просто, тоже не очень здорово. Что из этого следует?

– Откуда я знаю?! Что ты ко мне пристал, Полумордый?

– Не кусайся, Теа. Я не издеваюсь. Я просто хочу, чтобы ты попробовала думать логически.

– Как?!

– Логически. Это слово такое специальное. Леди Катрин объясняла. Означает – думать прямо, шаг за шагом, понимая, что за чем следует, а не прыгая мыслью, как перепуганный кролик. Очень полезная идея, честное слово. Я ее и раньше понимал, только не знал, что она логикой называется.

– Я так не умею, – мрачно сказала рыжая.

– Умеешь. Только не думать, а действовать. Вот ты, когда следы путаешь, погоню отводишь, ты же угадываешь мысли охотников – и куда они посмотрят, и что подумают, и куда шагнут. И у тебя отлично получается.

– Это другое дело. Это у меня в крови.

– Ну, не все же у тебя было в крови. Вот писать ты с рождения наверняка не умела. Научилась ведь?

– Ква, я тебе сейчас по морде дам. Что ты меня путаешь? Мысли, следы, грамотность, леди свою великую припутал. Ты что сказать-то хочешь?

– Сейчас скажу. Ты читать умеешь, я умею. Лягушка не умеет. Значит – что? Значит – ему нужно научиться.

Теа пожала плечами:

– Ну, понятно. Грамотный всегда лучше неграмотного.

– Ага, поняла, значит? Вот и учи его.

– Я?! – Рыжая даже коня остановила.

– А что такого? Сама говорила – сидеть без дела тяжко. Вот и начни учить. Я тоже попробую ему вдолбить, что смогу.

– Но я никогда никого не учила. Я не умею.

– Ну, меня ты со следами кое-чему научила. Грамоте, может, и труднее обучать, но когда-то же нужно начинать? Ты как своих детей, в смысле щенков, учить думаешь?

Теа зарычала:

– Гад, ты же знаешь…

– Не рычи, – шепотом рявкнул вор. – Жизнь у тебя длинная – и дети будут. Что ты раньше смерти околеть норовишь? Все, вот она – река. Переправляемся, и двигай назад, пока никто не увидел. Никогда мне с тобой болтать.

Кони вошли в воду.

– Не смей на меня кричать, – с некоторым опозданием пробормотала рыжая.

– Не буду. Ты только глупости не говори.

Кони вышли на берег, и Квазимодо немедленно спрыгнул с седла, передал повод девушке:

– Ну вот, хоть собственными ногами пройдусь. Лошади – дело хорошее, только уж очень задница после них болит.

– Что бы ты без коня делал? Под каким-нибудь холмом сдох?

– Да, это точно. Ладно, езжай. И будьте осторожнее. – Квазимодо снизу посмотрел на девушку.

– Ты тоже, – пробормотала Теа и потянулась поправить повязку на глазу вора. – Кукри так и не возьмешь?

– Нет. – Вор хлопнул по ножнам своего клинка, занявшего место на поясе девушки. – На первый раз я штурмовать город не буду. Отделаются легким непринужденным разграблением. Пока, рыжая…

Ноги гудели, но вор не сбавлял шагу. День промелькнул удивительно быстро, дел было сделано много. Надвигались сумерки, а шагать еще оставалось далеко. Приходилось то и дело сходить с дороги и прятаться в кусты. Крестьяне близлежащих деревень торопились домой, и человек, целеустремленно шагавший в противоположную от жилья сторону, слишком привлекал внимание. Еще вору мешал мешок на плече. Выйдя из города, Квазимодо понял, что погорячился – не нужно было столько брать. Большая часть содержимого мешка была честно приобретена на рынке, правда, для этого одному зазевавшемуся купеческому сыну пришлось лишиться кошеля. Денег там оказалось немного, но на первоочередные нужды хватило.

Вообще город Квазимодо понравился. Крупный, богатый, а главное, куда больше похожий на родной Глор, чем населенный малохольными «желтками» Скара. Дома, улицы, даже фонтан на центральной улице – все прямо как дома. Правда, стража и солдаты носят на груди шитую черным королевскую корону. Но король здесь – мужчина вполне нормальный. Несмотря на преклонные года, увлечения правильные – охота, стрелковые состязания да фаворитки попышнее телом. В торговлю и прочие коммерческие дела не лезет, довольствуется налогами. Казнит по делу. Что еще хорошего простому человеку о своем монархе знать нужно?

Да, город зажиточный. Особенно понравились Квазимодо тщательно выложенные камнем канавы. Текут себе, исправно уносят всякую гадость, почти не воняют. Придумают же люди. В Глоре юному вору приходилось несколько раз подолгу сидеть в сточном месиве, прячась от стражи. Удовольствие еще то, хорошенько подумаешь, не предпочесть ли топкой клоаке виселицу.