Фред внимательно наблюдал за ней. На его лице было написано такое неприкрытое страдание, что Элис вдруг почувствовала себя совершенно опустошенной. Однако Фред взял себя в руки и снова потянулся к топору:

– Ладно, пока я здесь, думаю, мне удастся доделать работу.

– Марджери наверняка понадобятся дрова. Когда она вернется домой.

Фред кивнул, не сводя глаз с лезвия топора:

– Ну да.

Слегка замявшись, Элис сказала:

– Пожалуй, пойду приготовлю тебе поесть… Если, конечно, не возражаешь.

Фред снова кивнул, не поднимая глаз:

– Что ж, не откажусь. Это было бы весьма кстати.

Выждав секунду-другую, Элис с пустым стаканом в руках вернулась в дом, и каждый удар топора за спиной заставлял ее болезненно вздрагивать, словно топор раскалывал пополам не безжизненное дерево, а нечто совсем другое.

* * *

Еда оказалась ужасной, впрочем, как и любая пища, приготовленная без души, однако Фред из деликатности не стал ее комментировать, а Элис больше нечего было ему сказать, поэтому трапеза прошла в непривычной тишине, нарушаемой лишь ритмичным стрекотанием сверчков и кваканьем лягушек за окном. Фред поблагодарил Элис и солгал, что все изумительно вкусно, после чего она, убрав грязные тарелки, смотрела, как Фред неуклюже встает из-за стола: похоже, колка дров отняла у него больше сил, чем казалось. Замявшись, он вышел на крыльцо, и Элис увидела за сетчатой дверью его темную фигуру, стоявшую лицом к горам.

«Фред, мне так жаль, – беззвучно сказала ему Элис. – Я не хочу с тобой расставаться».

Она вернулась к грязной посуде и, глотая слезы, принялась яростно оттирать жир.

– Элис? – На пороге стоял Фред.

– Мм?

– Выйди во двор.

– У меня еще куча…

– Давай. Я хочу кое-что тебе показать.

Ночь была окутана плотным покрывалом тьмы, поскольку облака проглотили и звезды, и луну. Элис с трудом разглядела в темноте Фреда, махнувшего рукой в сторону стоявших на крыльце качелей. Они сели на некотором расстоянии, не касаясь друг друга, но связанные общими мыслями, которые подспудно переплетались, как плющ.

– На что ты смотришь? – Элис попыталась незаметно вытереть слезы.

– Подожди. Сейчас увидишь, – послышался где-то рядом голос Фреда.

Она сидела в темноте – качели поскрипывали от двойной тяжести – и думала о своем будущем, но мысли постоянно путались. Что она будет делать, если не поедет домой? У нее совсем мало денег, явно недостаточно, чтобы снять дом. Она даже не была уверена, сможет ли сохранить работу. Кто знает, выживет ли библиотека без твердой руки Марджери? И самое главное, Элис не могла оставаться в этом маленьком городке, где над ней нависала грозная тень мистера Ван Клива, жаждущего отмщения, а за спиной маячил призрак неудачного супружества. Ван Кливу удалось-таки добраться до Марджери, а значит, до Элис он так или иначе доберется.

И все же… И все же мысль о том, что придется покинуть это место, что ей больше не суждено скакать верхом под стук копыт Спирит по пронизанному солнцем горному лесу, смеяться вместе с другими библиотекаршами, тихонько сшивать книги, сидя подле Софии, или притопывать ногой в такт взмывающему к небесам голосу Иззи, наполняла душу Элис почти физической болью. Элис нравилось здесь. Нравились горы, нравились люди, нравилось бескрайнее синее небо. Нравилось чувствовать, что она делает важное и нужное дело, нравилось каждый день проверять себя на прочность и слово за слово менять жизнь других людей. Она честно заработала каждый свой синяк и каждый свой волдырь, создала новую Элис на основе той, с которой ей никогда не было комфортно. Но если ей придется вернуться, она просто-напросто съежится, как шагреневая кожа, а ведь ей уже пришлось испытать на себе, как легко это происходит. Бейливилл станет лишь коротким антрактом, превратится в некий постыдный эпизод, о котором ее родители, чопорно поджав губы, предпочтут не упоминать. Что ж, какое-то время Элис будет скучать по Кентукки, но поплачет и перестанет. Ну а затем, через год или два, ей разрешат развестись, и она рано или поздно встретит приличного человека, который не станет упрекать ее за бурное прошлое, и все образуется. В каком-нибудь приличном районе Лоустофта.

Но ведь был еще Фред. При одной мысли, что ей придется с ним расстаться, у Элис буквально начинались спазмы в животе. Сможет ли она пережить тот факт, что, скорее всего, больше его никогда не увидит? Никогда не увидит, как светлеет его лицо при виде Элис. Никогда не поймает на себе его взгляд в толпе, никогда не ощутит жаркую волну от близости мужчины, который, как она знала, безумно ее хочет. И буквально каждый божий день, который они проводили вместе, между ними, подобно подводному течению, проходил молчаливый разговор, хотя все слова уже были сказаны. Она никогда не имела столь тесной незримой связи с кем-то другим, никогда не чувствовала такой уверенности в другом человеке, никогда так сильно не желала счастья кому-то другому. Ну и как ей теперь от этого отказаться?

– Элис?

– Прости?

– Подними глаза.

У Элис перехватило дыхание. Противоположный склон горы ожил от множества светящихся точек: целая стена волшебных огней, трехмерных и движущихся между деревьями, мерцающих, и переливающихся, и пронзающих непроглядную тьму. Элис растерянно заморгала, открыв от удивления рот.

– Светлячки, – объяснил Фред.

– Светлячки?

– Светящиеся жучки. Впрочем, называй их как хочешь. Они появляются каждый год.

Элис не могла до конца осознать то, что предстало ее глазам. Облака рассеялись, и светлячки сверкали, мерцали, поднимались вверх из сияющих теней деревьев, и их люминесцентные белые тельца таяли без следа в звездном небе над головой, отчего возникало такое ощущение, будто весь мир усеян крошечными золотыми огнями. Зрелище было настолько нереально прекрасным и захватывающим, что Элис непроизвольно засмеялась, закрыв лицо руками.

– А как долго все это продолжается? – Элис лишь сейчас заметила улыбку на лице Фреда.

– Возможно, каждый год не больше недели. Максимум две. Хотя до сих пор я еще ни разу не видел настолько красивого зрелища.

Внезапно из груди Элис вырвался громкий всхлип, вызванный неуправляемыми эмоциями и ощущением неминуемой утраты. Ощущением того, что она находится в доме, лишившемся сердца, а рядом стоит человек, с которым ей не суждено быть вместе. Элис импульсивно нашла в темноте руку Фреда. Его пальцы тотчас же сжали ее ладонь – теплые, сильные, гибкие, словно специально созданные для руки Элис. И вот так они молча сидели, рука об руку, глядя на завораживающее огненное шоу на склоне горы.

– Я… понимаю, почему тебе нужно уехать, – нарушил тягостное молчание Фред; он говорил запинаясь, тщательно выбирая слова. – Я просто хочу, чтобы ты знала, что мне будет безумно тяжело.

– Фред, я ведь немного, но все-таки замужем.