И не было на свете человека более гордого, чем Свен. Он бесконечно говорил о том, что у Марджери хватило ума и мужества произвести на свет такую чудесную девочку, невероятно живую и энергичную, судя по тому, как она крепко схватила новоявленного папашу за палец.

– Она настоящая О’Хара, это точно, – заявил Свен, и остальные его радостно поддержали.

Что касается Элис и Софии, то события тяжелой ночи уже начинали сказываться на них. Элис смертельно устала, у нее на ходу закрывались глаза, тогда как София, хотя и измученная, чувствовала огромное облегчение. Элис казалось, будто она только что вышла из длинного туннеля, лишившись некоего покрова невинности, о существовании которого и не подозревала.

– Я сшила для нее приданое, – сказала София Свену. – Если завтра сможешь отнести это Марджери, то ребенок будет хотя бы прилично одет. Одеяло, пинетки, чепчик и хлопковую кофточку.

– София, это невероятно мило с твоей стороны. – По небритым щекам Свена катились слезы.

– А у меня остались от детей кое-какие вещички, которые могут пригодиться Марджери, – сообщила Кэтлин. – Рубашечки, слюнявчики и все такое. Мне они, похоже, больше не понадобятся.

– Кто знает, – задумчиво произнесла Бет.

Однако Кэтлин категорично покачала головой:

– Я знаю. – Потупившись, она принялась теребить свои бриджи. – Для меня всегда существовал только один-единственный мужчина.

Фред бросил на Элис печальный взгляд, и после эйфории сегодняшнего дня ей вдруг стало безумно грустно. Чтобы скрыть свои чувства, она поспешно подняла эмалированную кружку и сказала:

– За Марджери!

– За Марджери!

– И за Вирджинию! – добавил Свен и, поймав на себе удивленные взгляды собравшихся, пояснил: – В честь сестры Марджери. – Он тяжело сглотнул. – Так хочет Марджери. Вирджиния Элис О’Хара.

– Что ж, очень красивое имя, – одобрительно кивнула София.

– Вирджиния Элис, – эхом повторили все, поднимая кружки.

Неожиданно Иззи, вскочив с места, объявила, что где-то здесь должна быть книжка об именах и ей очень хочется узнать происхождение имени Элис. И все остальные облегченно вздохнули, стараясь не смотреть на Элис, тихо всхлипывавшую в уголке.

Тюрьмы Кентукки, как и большинство пенитенциарных заведений по всей Америке, управлялись на нерегламентированной основе, и их правила зависели от гибкости шерифа, а в случае Бейливилла – любви его помощника к выпечным изделиям. Именно поэтому Марджери с Вирджинией имели возможность принимать посетителей, которые шли непрерывным потоком. Несмотря на мрачную обстановку камеры, Вирджиния провела первые недели жизни как и все остальные горячо любимые новорожденные: в чистой, мягкой одежде, она грелась в лучах восхищенных взглядов посетителей, даривших ей погремушки, и бо́льшую часть дня лежала, пристроившись к груди своей матери. Малышка была на редкость бдительным ребенком, ее темные глаза обшаривали камеру, реагируя на малейшее движение, а крошечные пальчики, похожие на лучи морской звезды, энергично разрезали воздух или во время кормления сжимались от удовольствия в кулачки.

Совершенно преобразилась и Марджери: ее лицо смягчилось, она полностью сосредоточилась на младенце, с которым нянчилась так, будто делала это всю жизнь. Несмотря на свои прежние предубеждения, Марджери буквально растворилась в материнстве. И даже когда Элис забирала Вирджинию, чтобы Марджери могла поесть или переодеться, она не сводила с ребенка глаз, пытаясь коснуться его рукой, словно не могла вынести даже секундного расставания.

Элис с облегчением заметила, что подруга уже не выглядит такой угнетенной, словно ребенок отвлек ее от мыслей о том, что́ она потеряла, оказавшись взаперти в этих затхлых стенах. Марджери начала лучше есть – «София сказала, мне нужно питаться, чтобы не пропало молоко», – чаще улыбаться, пусть даже улыбки ее были в основном адресованы ребенку, и если раньше она в основном лежала на полу, то теперь легко скользила по камере, укачивая малышку. Помощник шерифа Даллес одолжил им ведро и швабру для обеспечения минимальной санитарии, а когда девушки принесли спальный мешок под предлогом того, что ребенок не должен спать на зараженном клещами вонючем матрасе, Даллес безропотно согласился. Старый матрас он сжег во дворе, брезгливо морщась при виде россыпи пятен.

* * *

На шестой день после родов счастливую мать навестила миссис Брейди, которая привезла с собой из города доктора проверить состояние Марджери и удостовериться, что маленькая Вирджиния ни в чем не нуждается. Помощник шерифа Даллес начал протестовать, так как почтенная матрона пришла без пропуска, да к тому же без предварительной договоренности, однако миссис Брейди поставила помощника шерифа на место взглядом, способным заморозить горячий суп. Она заявила непререкаемым тоном: если кто-нибудь как-нибудь попытается помешать ей навещать кормящую мать, то шериф Арчер узнает об этом первым, а губернатор Хэтч – вторым, и помощник шерифа Даллес может в этом не сомневаться. Пока доктор осматривал Марджери и маленькую Вирджинию, миссис Брейди стояла в уголке, поскольку, оглядевшись в полутьме, на всякий случай решила не садиться. И хотя условия были далеки от идеальных, доктор объявил, что мать и дитя находятся в добром здравии и пребывают, насколько возможно при данных обстоятельствах, в хорошем расположении духа. Мужчины из соседних камер пытались было пожаловаться на вонь от грязных подгузников, но миссис Брейди велела им закрыть рот, заявив при этом, что, откровенно говоря, им самим не помешало бы лишний раз воспользоваться мочалкой с мылом, а потому, прежде чем ныть, пусть сперва наведут порядок в собственном доме.

* * *

Библиотекарши узнали об этом визите уже после знаменательного события, когда миссис Брейди, появившись в библиотеке, заявила, что они с мисс О’Хара, обсудив текущее положение дел, решили возложить руководство библиотекой на миссис Брейди, и, как она надеется, это не причинит неудобства миссис Ван Клив, которая, насколько известно, приложила максимум стараний, чтобы все шло своим чередом, пока Марджери временно является нетрудоспособной.

Элис, хотя и застигнутая врасплох, отнюдь не возражала против данного решения. Последние недели она трудилась буквально на износ: каждый день навещала Марджери, содержала в порядке дом, управляла библиотекой и при этом боролась с собственными всепоглощающими чувствами. Поэтому мысль о том, что кто-то возьмет на себя хотя бы одну из ее многочисленных обязанностей, стала для Элис облегчением. Ведь она собиралась в скором времени покинуть Кентукки, хотя и не говорила об этом остальным, так как у них и без того хватало забот.