Слишком поздно. Беглецы проскочили в ворота, выбежали на дорогу, и ворота Дрэйкмайр Холла со звоном захлопнулись за ними.

Они не смогут пересечь границу, — с облегчением проговорила Ферн, притягивая к себе брата. — Нам нужно добраться до машины. Сюда.

Слушай, — Уилл задыхался, — там дракон, проклятый дракон, — в пещере, под подвалом. Если Лэй выпустит его, мы не успеем даже помолиться.

Да, он выпустит его, — сказала Ферн. — Бежим.

Ты ранена. — Гэйнор обняла Ферн.

Это просто синяк. — Ферн постаралась улыбнуться. Уже была видна машина. — Я постараюсь… сколько понадобится… Вы садитесь в машину. А мне кое–что еще нужно сделать. Если я проиграю — удирайте со всех ног,

Мы не можем оставить тебя…

Меня защитит Дар, — слукавила Ферн, подталкивая их к машине. — Брэидачин!

Ай?

Позаботься о них, и спасибо тебе.

Ага.

Ферн ступила обратно на дорогу, собрав свои последние силы. Она стала глубоко дышать, и ночь вливалась в нее, как эликсир жизни. Уилл, Гэйнор и Брэидачин остались у машины. Уилл взял ключи и отпер двери, но, не сговариваясь, никто из них не сделал ни одного движения, чтобы сесть в автомобиль. Брэидачин держал копье наготове, упершись тупым его концом в землю. Они видели, как в двадцати ярдах от них за воротами появился доктор Лэй. Эзмодел представлял собой сгусток тени, но теперь Джерролд Лэй светился флюоресцирующим светом, как будто свечение, наполняющее его глаза, после вторжения Эзмордиса заразило его кожу, волосы и даже одежду. Ферн показалось, что он не идет, а скользит над землей. Он прошел мимо ворот и оказался на середине дороги.

—Ты думала, что граница может меня удержать? — сказал он, и Гэйнор вздрогнула, потому что, хотя он говорил очень мягко, голос, казалось, раздавался совсем рядом. — Аура! Нет таких ворот, через которые ты могла бы сбежать от меня. Ты умно поступила, Фернанда, слишком умно. Украсть силу у бессмертного, стащить мой дух, как кошелек из кармана, — это грех, и грех должен быть немедленно наказан. У тебя больше не осталось выбора, ни одного шанса. Ты и твои приятели — обречены.

Брэйдачин поднял копье, но Ферн молчала. В тишине ночи сердце ее стучало, как большой барабан.

Что ты ощутишь, — насмехался Эзмордис, — если попробуешь — только на несколько секунд, — какова сила, которая могла бы быть твоею на всю жизнь? Разве не сладко оседлать тьму, коснуться божества? А затем, раскаявшись, умереть с тем, что вся горечь поражения останется с тобой на веки вечные?

Мне не в чем раскаиваться! — твердо ответила Ферн, и голос ее был ясен, ясен и холоден по сравнению с его шепотом.

Ты раскаешься! — возразил Эзмордис, и теперь его голос гремел в предвкушении триумфа. — Ты думаешь, что морлохи — это мои единственные слуги? Беги, Фернанда, или я призову того, для которого твой Дар ничего не значит. Беги, пока можешь!

Он поднял руку, и из его глотки вырвался гул, которого ни одно человеческое горло не смогло бы издать, — это был грохот рушащихся гор, раненой земли. Энергия вырвалась из его пальцев и понеслась к дому, где, проникнув сквозь каменные стены, ворвалась в подвал. Окна разбились, пол вспучился, фундаменты закачались. Каминные трубы покосились и упали. Медленно–медленно две половины дома разошлись в стороны, увлекая за собой мебель, вазы, картины, смешивая все в груду обломков. В темноте рос мутный столб пыли.

—Время пришло! — крикнул Джерролд Лэй. — Поднимайся, Тинегрис! Вставай и иди ко мне!

Из глубины дома вырвалось красное пламя, осветив то, что осталось от комнат. В этот момент Ферн увидела мгновенно мелькнувшую стрелу огня.

Уилл сказал Гэйнор:

—Садись в машину.

Она открыла дверь, но осталась стоять на месте, как завороженная глядя на Дрэйкмайр Холл.

Упрямо, понимая, что все бесполезно, Брэйдачин поднял копье.

И тогда появился дракон.

Он вырвался из своей тюрьмы так, будто произошло извержение вулкана, он взмыл в небо, движимый только своим неистовством. Теперь это не была змееподобная рептилия, которую Ферн видела в огне заклинаний, это был мощный гигант. Он поднялся на высоту в два, в три, в четыре раза больше, чем высота дома, обрушив огромную груду каменных обломков, будто это были просто хлебные крошки. Раскрылись огромные крылья, их взмахи раздували пламя, охватившее нижний этаж дома, в большой пожар, развернувшийся хвост крушил остатки стен. Под чешуей изогнутой шеи и живота, как лава в вулкане, светилось пламя. Дракон был больше и ужаснее всего, что можно было себе представить, однако благоговение, вызываемое им, было сильнее ужаса, поэтому даже Гэйнор на мгновение почувствовала, что такое зрелище намного значительнее ее собственных мыслей о неминуемой смерти. Это была концентрация снов, ночных кошмаров и фантазий, и он был тут, он был реальным: его гнев заставлял пульсировать воздух, его красота, его ослепительность поглотила их сердца.

Дракон откинул голову назад и зарычал от ощущения торжества свободы, он выпустил гигантскую струю огня, столбом поднявшуюся до нижнего слоя облаков, и послал сотни язычков пламени, сверкающих под балдахином его крыльев. И тогда он оторвался от земли. Взмахи крыльев все ускорялись, а быстрый ветер разносил пылающие угольки, как осенние листья. В саду воспламенились кусты, и на дорожки упали уродливые тени. Дракон, пролетев мимо склона холма, приземлился у ворот, щелкнул челюстями и перекусил металлическое ограждение, как пучок прутиков.

Уилл вытащил нож: — это был бессмысленный рефлекс. Ферн не двинулась с места.

Пламя играло вокруг доктора Лэя, подчеркивая трупный цвет его кожи, так, что он сам напоминал Смерть, заслонившую выход серы из ада.

— Тинегрис! — крикнул он, и его голос был сразу двумя голосами, эхом внутри эха, захватчиком в захватчике. — Ты так долго голодал, так вот здесь мясо для тебя. Это — мои враги. Я отдаю их тебе. Лови и ешь!

Дракон выгнул спину, огромная голова повернулась, оглядываясь вокруг. Ферн стояла как раз у него на пути — крошечный темный силуэтик на фоне пылающего великана. Она была такой маленькой и беспомощной, так вцепилась в мешок, висящий у нее на боку. (Уилл подумал: «Совсем, как маленькая девочка…» Его Ферн, которая никогда не была похожей на других девочек…)

Рука Ферн скользнула под клапан мешка и сжала стебель и волосы…

Дракон вздохнул… и вдруг остановился на полпути к убийству, застыл неподвижно, задержав трепещущие крылья над землей.

—Смотри хорошенько, Тинегрис! — крикнула Ферн, подняв фрукт с Древа так высоко, как только могла. — Смотри на голову Рьювиндры Лая!

Брэйдачин опустил свое копье, Уилл и Гэйнор в невероятном ужасе смотрели на то, что Ферн держала в руках, на отсеченное горло и пряди волос…

Доктор Лэй, опешив, стоял неподвижно.

—Это — иллюзия, — каркнул он. — Фокус, шарлатанский трюк… Возьми ее! Я тебе приказываю!