22-го поднялись и двинулись в путь в час ночи и к 7 утра пришли к каменному мосту через вышеупомянутую реку, устроенному подле монастыря Цэчэн. Еще через час достигли небольшого городка Чжян-цзэ. Так называется собственно замок, монастырь же носит имя Балхор-чойдэ.

Чжян-цзэ лежит на прямом пути от Лхасы в Индию и потому имеет довольно важное по торговле значение. Здесь, на высокой скалистой горке, стоит полуразрушенный замок старинных владельцев этой местности. Ныне же здание управления краем находится у южной подошвы скалы, там же – и квартиры гарнизонных солдат, кои собираются сюда через известные промежутки времени на смотры. Монастырь и город расположены на северо-западной стороне от замка. В замке я не был. Чучела диких яков и других зверей весьма обычны в преддвериях храмов, в особенности чойчжонов, богов-хранителей, так как эти божества, судя по изображениям, ездят на различнейших животных: яках, лошадях, мулах, свиньях, собаках, козлах, львах и т. п. Помещая у храмов чучела животных, ламаисты как бы подносят божествам подводы, на которых они в случае нужды могли бы ехать.

Собственно монастырь обнесен высокими стенами из необожженного кирпича. Внутри стен самою главною достопримечательностью, без сомнения, является большой белый субурган, называемый «многодверным» (Гоман), находящийся в центре монастырских зданий. Каждая сторона его у основания имеет длину 22 сажени. Нижняя часть состоит из пяти этажей, имеющих по 20 дверей, ведущих в отдельные комнаты с расставленными в них статуями, преимущественно гневных божеств. Затем внутренние деревянные лестницы ведут в верхнюю часть субургана, где находится весьма чтимая статуя Вачира-Дары.

Направо от субургана, если смотреть на него с юга, находится цокчэнский дуган, налево – кумирня Цзонхавы. Затем вокруг разбросаны отдельные дацаны, числом до 18. Говорят, что в этом монастыре одинаково терпимы все секты тибетского буддизма, как-то: сакья, гэ-луг-па, ньин-ма, кар-ма и др. Монахов здесь, по крайней мере во время нашего посещения, было очень немного, едва ли более 100 человек.

Тотчас по выходе из южных ворот монастыря начинается светский городок, который ничего особенного не представляет и к тому же очень невелик. У этих ворот ежедневно происходит рыночная торговля, где выставляются те же товары, что и в Лхасе и Шихацзэ, но Чжян-цзэ известен своими шерстяными и главным образом ковровыми изделиями. Ковры двух родов – тибетские и обыкновенные. Тибетский ковер приготовляется из одноцветной шерсти, выкрашенной в коричневый, желтый, синий и зеленый цвета, и ткется узкими полосами, соединяемыми между собою простым пришиванием одной полосы к другой; обыкновенными называют ковры из разноцветной шерсти с вытканными узорами. Они изготовляются по китайским образцам; притом они гораздо прочнее китайских, хотя уступают им по изяществу отделки. Все изделия приготовляются из чистой овечьей шерсти, и, по-видимому, тибетцы не знакомы с подмешиванием к шерсти других прядильных волокон и вообще фальсификацией.

Находясь на пути в Индию и на соединении дорог, идущих из двух главных городов провинций Центрального Тибета, Чжян-цзэ служит складочным пунктом товаров, идущих из Тибета в Индию и обратно.

Поэтому здесь можно встретить торговцев, не раз побывавших в Британской Индии. Так и нам пришлось познакомиться здесь с одним тибетцем, торгующим с Калькуттой лошадьми и яковыми хвостами. Он сообщал, что караваны доходят в 1 месяц до Дарджилинга, а оттуда по железной дороге в 1,5 суток до Калькутты[91] и что там много торговцев из Тибета. Караваны идут обыкновенно через тибетский Пари и бутанский Галинфу.

Шихацзэ и Чжян-цзэ, как известно, принадлежат провинции Цзан. Жители этой провинции отличаются от уйских только небольшой разницей в языке. Главное занятие жителей обеих провинций одинаково – земледелие, а также одинаково и то, что большая часть мужчин посвящена в духовное звание, но нам показалось, что процент духовных в Цзане меньше, чем в Уе. Как там, так и здесь одинаково управление и правосудие основаны в значительной степени на взяточничестве. Одинаково и то, что в полевых и городских работах главной рабочей силой являются женщины; они же занимаются и торговлей. Одинакова домашняя обстановка, одинакова семейная жизнь. Большинство женщин за недостатком постоянных мужей ведут самостоятельное хозяйство, причем допускают себе полную свободу поведения, и иметь детей от знакомых мужчин не считается стыдом перед светом, а является обыденным и желательным. Костюмы мужчин и женщин в обеих провинциях одинаковы, но здешние женщины отличаются от уйских своими головными уборами.

Головной убор цзанской женщины называется баго и состоит из ряда предметов:

1. Дуги из двух тонких, гибких деревянных прутьев длиной около одного аршина, обшитых вместе красной материей. Она прикрепляется к волосам двумя нижними концами около ушей, точь-в-точь как дуга нашей конской упряжки в миниатюре, и составляет, так сказать, постоянную, неснимаемую часть, так как снимается лишь при причесывании волос, что делается не особенно часто;

2. Длинного гибкого жгута, обшитого красным европейским сукном, во всю длину которого пришиты попеременно коралл (шюру) и бирюза (ю) Середина этого жгута кладется на темя, затем он огибает снизу концы дуги, и оба конца его или соединяются на затылке, или же порознь прикрепляются к верху дуги. Это – убор простого и бедного класса, у богатых же есть дополнительные украшения из следующих предметов:

3. Второго жгута, также с кораллами и бирюзой, но более крупными или с пришитыми жемчужными нитями. Этот жгут спереди кладется поверх первого, но около ушей переходит под низ его, а концы соединяются на затылке. В таком случае концы первого жгута непременно прикрепляются к дуге;

4. Третьего короткого негибкого жгута, к которому пришиваются особенно крупные «ю», заделанные в серебро, и кораллы. Один конец этого жгута прикрепляется к месту соединения концов второго жгута, а другой – к середине дуги;

5. Двух лент из ниток, нанизанных жемчугом, у богатых – настоящим, а у менее зажиточных – поддельным. Одни концы их прикрепляются спереди к середине второго жгута, затем, обогнув дуги с боков, привязываются другими концами к середине третьего, короткого жгута. Цзанские женщины не носят в ушах больших серег, как уйские, но только очень маленькие колечки или вовсе ничего не носят.

Пришлые камские женщины, служащие по большей части у китайцев наложницами или кухарками, носят одну косу, в которую вплетают черные нитки, доходящие до земли. В ушах они носят большие кольцеобразные серьги, на руках – серебряные или медные браслеты и кольца.

Спутник мой еще более расхворался, и потому нужно было поскорее доставить его в Лхасу, где у него были знакомые и сородичи, которые могли за ним ухаживать. За розысками наемных лошадей мы потеряли два дня, пока, наконец, не удалось найти три лошади с платой по 20 тибетских монет до Лхасы. На этих лошадях с двумя пешими ямщиками мы 2 ноября выехали из Чжян-цзэ.