В этом месте Ренделл сделал паузу. Он уже много раз произносил эту речь и знал, что надо дать публике время осмыслить услышанное.

– Когда всплыла эта история, все, кто знал Фрэнка Маккея, удивились и ужаснулись. Его сестра, его бывшая жена, соседи, компаньон… Все, кроме Эндрю Доббинса. Эндрю Доббинс, в последний раз видевший Фрэнка, когда обоим было по десять лет, – Доббинсы тоже переехали в город, – сразу поверил, что облетевшая всю страну новость может оказаться правдой. На самом деле он знал, что это и есть правда. Потому что Эндрю Доббинс был первым и, как я уже сказал, единственным, кто заглянул в бездну и увидел истинное лицо этого человека.

В какой-то момент изображение на экране поменялось. На этот раз появилась фотография, на которой молодой двадцатилетний Фрэнк позировал на фоне красной машины. На первый взгляд, в его улыбающемся лице не было ничего особенного. Однако по мере того, как приближалась камера, становилось все заметнее, что в его глазах застыло выражение, от которого каждому смотрящему делалось не по себе.

– Фрэнк Маккей не был ни образцовым мужем, ни идеальным соседом, ни тем более хорошим отцом… Но по мнению тех, кто его знал, не был и убийцей. Не мог быть убийцей. Человек темпераментный, импульсивный – возможно. Убийца? Нет, исключено. Сколько раз мы слышали подобное о других злодеях? Когда такие, как Маккей, прячутся под маской нормальных людей, их нельзя вычислить, и они спокойно живут среди нас. Ощущение собственной безнаказанности и превосходства над окружающими и заставляет их продолжать творить черные дела. Не только желание убивать и мучить, но и сознание своего всемогущества… Эндрю Доббинс жил через пару домов от Фрэнка. Они вместе ходили в школу, вместе возвращались, и подружились. Однажды Фрэнк пригласил Эндрю к себе. Было лето, родители еще не вернулись с работы, так что мальчики были одни. Фрэнк сказал, что не хочет кататься на велосипеде и играть. Он повел Эндрю в сад и показал ему несколько склянок с пауками, жуками и другими крупными насекомыми. С собой у Фрэнка был складной ножик; он купил его у кого-то из старших мальчиков; никто, кроме Эндрю, не знал о существовании этого ножика. Это был их общий секрет. В тот день в саду Фрэнк попросил друга выбрать одно насекомое. Эндрю выбрал средних размеров паука, который казался довольно вялым. Он предполагал, что Фрэнк убьет паука ножом – уже тогда он считал, что приятель на это способен, – и, надо сказать, не очень обеспокоился. Кто из нас не убивал пауков? Эндрю готов был участвовать в этой игре, не догадываясь, что на самом деле задумал приятель.

Хотя дело Хамхерствильского потрошителя было досконально изучено, большинство журналистов сосредоточилось на убийствах, произошедших в более поздний период. Пресса часто пишет о монстрах, акцентируя внимание на их жутких поступках и игнорируя их личность. Но Ренделл давно заметил, что некоторые детали способны произвести на аудиторию гораздо более сильное впечатление, чем рассказ о самом извращенном убийстве. И правда, публика затаила дыхание.

– Фрэнк не стал убивать паука ножом. Он отрезал ему четыре лапки, и они вместе с Эндрю наблюдали, как паук пытается убежать, и смеялись над тем, что он ходит и ходит кругами. Потом Фрэнк отрезал ему еще одну лапку, а потом еще одну, объясняя приятелю, что нельзя отрезать конечности слишком близко к телу паука, потому что тогда он умрет слишком скоро. В конце концов у бедного паука осталась всего одна лапка, которой он мог только царапать землю, вращаясь вокруг своей оси, пока не умер. В конце лета Фрэнк снова пригласил к себе Эндрю. Он сказал, что хочет поставить особый опыт – так Фрэнк называл издевательства над насекомыми, которыми они оба занимались уже раза три-четыре, – и Эндрю очень обрадовался. К тому времени он был буквально заворожен другом, чуть ли не благоговел перед ним. Фрэнк повел его в сад, но на этот раз склянок с насекомыми там не было, а стояла корзинка с котенком месяцев трех-четырех, как много лет спустя рассказал Эндрю Доббинс, с явным сожалением признавая, что, если и угадал намерения Фрэнка, не слишком расстроился. Ему никогда особенно не нравились кошки… Фрэнк растянул лапы котенка в стороны тонкими веревками. Зафиксировав визжавшего котенка, он ножом выколол ему глаза, а потом стал зажигалкой жечь ему живот, уши, морду… пока котенок не умер. Эндрю почти сразу прекратил ходить к Фрэнку в гости, и, возможно, это стало для юного Маккея сигналом. Сигналом, предупреждавшим о том, что может случиться, если посторонние поймут, какова его истинная натура.

Экран в этот момент был пуст. Ренделл подождал несколько секунд, пока не появилось лицо девушки лет двадцати.

– Едва ли Элизабет Гарт была первой из его жертв, но без сомнения – одной из первых, потому что Маккей никогда больше не совершал убийств неподалеку от Бостона…

Ренделл задумался, медленно покачал головой и добавил:

– Впрочем, доподлинно это не известно… Но главное в нашем рассказе еще впереди. В конце концов, для того мы здесь сегодня и собрались… То, как Фрэнк Маккей убил Элизабет Гарт, юную мать-одиночку, доказывает, что в то время он еще только набирался опыта. Мало того, что он убил ее сравнительно недалеко от своего дома, он еще и установил с ней определенный контакт, благодаря которому его еще тогда могли арестовать. На руках и ногах Элизабет было много ножевых ранений, но ее смерть была быстрой. Совсем иначе Фрэнк обходился с жертвами последующих убийств, которых, прежде чем прикончить, подолгу мучил. О чем думал Маккей после убийства Элизабет Гарт? Готов поспорить, что он, во-первых, испытал наслаждение, поэтому не собирался останавливаться, а во-вторых, понял, что, допусти он малейшую оплошность, его схватят. Он разработал систему, которая позволила ему снова и снова безнаказанно убивать. С восемьдесят третьего по восемьдесят девятый год он совершил как минимум семь убийств, и все за пределами штата. Жертвами становились молодые женщины, но это было единственной общей чертой всех преступлений. Фрэнк убивал ножом, молотком, душил голыми руками; жертвы выбирал наугад, сводя контакт с ними к минимуму. В те годы он использовал для маскировки шахматные турниры, на которые сопровождал своего сына Теда. Пока мальчик играл в шахматы, его отец заманивал очередную жертву, вывозил в какое-нибудь укромное место, два-три часа над ней измывался, а потом убивал. Несмотря на невиданную жестокость, распознать почерк преступника было практически невозможно.

На экране, сменяя друг друга, появлялись портреты жертв.

– Фрэнк Маккей так и умер неразоблаченным. На его совести гибель девятнадцати женщин и двоих мужчин, и есть подозрение, что еще пятнадцать убийств – дело его рук. Даже при помощи современных систем, способных анализировать базы данных, обнаружить в этих убийствах черты сходства не представляется возможным.

На экране появилось изображение круглого лабиринта.

– Я говорил, что истинного Фрэнка Маккея, скорее всего, не знал никто, кроме друга его детства Эндрю Доббинса, но это не совсем верно. Я думаю, что его первая жена Кристен Маккей, многие годы страдавшая от его побоев и издевательств, отлично понимала, какими демонами одержим ее муж. Но Кристен страдала психическим заболеванием, которое с годами только усугублялось. Свидетелем путешествий своего отца был Тед, малолетний сын Маккея, – шахматный вундеркинд, а в будущем успешный бизнесмен. Тед, сам не догадываясь об этом, с детства знал ответы на многие вопросы.