Кайтрин прошла вперед, к металлическому дракону, и вилейн вручил ей факел, уже разожженный от ближайшего костра. Она помахала им взад-вперед, как бы салютуя крепости. Все, кто стоял на стене, и я тоже, помахали ей в ответ. Некоторые из нас еще заорали ругательства, давая знать, что мы понимаем, кто приехал. Солдаты-авроланы тоже начали браниться в ответ, но по приказу вилейнов смолкли.

Кайтрин осторожно прикоснулась к хвосту трубы-дракона факелом, и мир изменился навсегда.

В пасти дракона на моих глазах вспыхнул огонь, и дракон изрыгнул огромное облако серо-белого дыма. Через долю секунды громкий гул резонансом отдался в моей груди. Я почувствовал, как меня ударило сильнее, чем порывом ветра, и все мое тело задрожало. Впечатление было такое, будто меня швырнуло о стену неожиданно и быстро, но вроде бы я с места не сдвинулся.

Потом полетело каменное ядро. Оно попало в стену над воротами, сбив один зубец. Ядро раздробило камень и само разлетелось на тысячи смертельных осколков. Те, кто стоял там, превратились в красный туман. Летели руки и ноги. Разорванные пополам тела, соединенные только внутренностями, сыпались со стен. Под ними, на самой улице, осколки камня протыкали людей насквозь, размалывая кости, разрывая тела. Камни ударялись в стены домов, выбивая кирпичи из каменной кладки, влетали в окна и расщепляли двери.

Желчь клокотала у меня в горле, я протянул к Сит дрожащую руку:

— Что это?

— Понятия не имею.

Каварра прижало к парапету стены, он высунулся из амбразуры, чтобы рассмотреть получше, что происходит, и покачал головой:

— Вот это орудие уничтожит крепость. Провалиться мне на этом месте, если я знаю, каким способом его можно остановить.

Было очень интересно, хоть и малоутешительно, узнать, что драгонель по сути своей орудие не волшебное. Будь он волшебным, наши маги могли бы вычислить, какие заклинания заставляют его работать, и разработали бы антизаклинания. Но, не будучи волшебным, на большом расстоянии он был неуязвим для наших орудий, а его орудийная команда — для боевых заклинаний. Возникла мысль — может, маги сумеют воздействовать на летящие ядра, но для этого им требовались черепки этих ядер, чтобы найти с ними точки соприкосновения.

Нам повезло хоть в одном, и это заранее предвидел Каварр.

Улицы и дома, находящиеся у наружной стены, давно были пусты, и многие заброшенные дома уже заполнились грязью и обломками. Ядра драгонеля перелетали через стену и плюхались прямо в эти здания, разрушали фасады и крыши, черепица с которых летела во все стороны, сами же здания не обрушивались. По сути дела они создали собой стену внутри стены, и город не разрушался вглубь, что заставило Кайтрин посылать ядра по более высокой траектории, пока они не стали отлетать рикошетом от второй стены крепости.

Скорость стрельбы из драгонеля была невелика, но точность его попадания — ужасающая. Когда из катапульты или требушета летят камни и горшки с огнем и обломки, они могут быть направлены не точно в цель, а всего лишь в ее сторону; в зависимости от веса летящего предмета может случиться перелет или недолет, а часто и значительное отклонение в сторону. Но драгонель посылал свои снаряды точно в цель. Двумя выстрелами он расшатал городские ворота. Последующими выстрелами превратил в пыль баррикады, которые мы воздвигли на месте ворот. Команда драгонеля стреляла по любой Цели, какая попадалась им на глаза, и это сильно осложняло и делало рискованным оборону крепости.

Авроланы покатили вперед осадные башни, которые они сами построили. Это были замечательные сооружения, они возвышались над уровнем наружной стены на добрых десять футов. Сверху на этих деревянных башнях с зубцами располагались бормокины-стрелки. Сами башни были задрапированы длинными кусками мокрого брезента, что предохраняло их от попадания напалма. Передние стенки этих башен были на шарнирах, так что они могли откидываться и превращаться в платформы, по которым воины из башни могли переходить на нашу городскую стену.

Всю первую ночь стрелял драгонель. Его низкий непрерывный ритмический гул не давал нам спать. Ядро за ядром пробивало здания и крепостные стены. Тщательно направленными выстрелами были проделаны бреши в северных и южных главных воротах, и для армии авроланов при поддержке осадных башен, открылись три пути вторжения в город. Их армия сама в течение ночи перегруппировалась, разделившись на три части.

На заре мы ожидали атаки.

На меня сильное впечатление в сложившейся ситуации произвели собранность и спокойствие Дотана Каварра. Он разделил свои войска на три отряда, поставив лорда Норрингтона поставил защищать северную часть города, а принца Августа — южную. Сам он возглавил оборону в центре, сражаясь против отряда под личным командованием Кайтрин.

Всю ночь рабочие ломали дома в наружном городе, создавая бреши для проникновения авроланов. Там, где ожидалось нашествие деревянных башен, воздвигались баррикады с таким расчетом, что люди из башен окажутся в тупиках и в мертвой зоне. Осадные машины со стен второй линии были готовы расстрелять их там. В крепких домах были поставлены засады из отборных войск, и по сигналу трубы им надлежало выйти на свои позиции.

Заря была холодной и тусклой, густой туман покрыл землю. Я ждал принца Кирилла, лорда Норрингтона, Сит, Ли и Нея на парапетной стенке возле бреши в северной стене. Перед нами в пятистах ярдах легионы авроланов развертывались в полном великолепии. Во главе каждого отряда реяли знамена, огромные барабаны на колесиках гудели, а массивные трубы оглушительно вопили. Время от времени раздавались гортанные воинственные крики, и от этого вражеская армия казалась сворой охотничьих собак, удерживаемых на поводках, — да и вид и запашок от них были не лучше.

Во главе их образования двигалась фигура, которую я сразу распознал — сулланкири. У него был огромный человеческий торс, взгроможденный на гигантского коня. На верхней части тела было четыре руки, каждая состояла из зазубренного костяного клинка длиной во все предплечье и двух более длинных клинков, изогнутых на расстоянии трех футов от его массивных кистей с когтями. Из-за нависающих бровей и саблезубых клыков он совсем не был похож на цивилизованное существо. От головы до хвоста он был покрыт чешуйчатыми доспехами, похожим на панцирь черепахи.

Но особенно захватывающее зрелище сулланкири представлял собой потому, что испускал белое сияние. Все урЗрети, которых я видел до сих пор, имели окраску минералов или грунта, и этот не составлял исключения, он смотрелся так эффектно за счет особой обработки его железного панциря. Ближе к центру преобладал ослепительно яркий цвет, поскольку панцирь накалили добела, в более прохладных местах он был чуть желтоватым. Я не ощущал исходящего от него тепла, возможно, из-за большого расстояния между нами, но мне не хотелось бы оказаться ближе, чтобы удостовериться, так ли это.

Я отыскал на ощупь руку Сит — или она мою, теперь уже не вспомнить. Я постарался храбро улыбнуться ей:

— Ничего, прорвемся.