Навк бросился в воду и догнал Дождилику; и они молча плыли в хрустальной невесомости, раздвигая звезды зелеными руками; и тела их, как рыбы, смутно голубели; и вселенная была неподвижна; и время застыло, обратившись в вечность; и вечность могла ждать сколько угодно, пока они пересекут пространство и выберутся в травы на прибрежном лугу и там, укрытые травами от звезд, от мироздания и от вечности, дадут смерти, что пропитала все на этой планете, самый страшный повод для ненависти.

Дымчато–опаловый шар Мгиды катился вдаль по своей колее, проторенной во вселенной по неизвестному замыслу.

— Они вокруг, — тихо сказала Дождилика, стоя у иллюминатора. — Это гиблые места:

Нам от них не уйти.

— Уйдем, — возразил Навк. — Только это не так просто: Уйти мы сможем, но куда нам теперь лететь? Нам уже никто не укажет пути:

Парусник безмолвно парил в пустоте, а вокруг него стягивалось кольцо крейсеров Сатара. Над клотиком Парусника сводом нависал массив гравитационных мелей, фарватера в которых Навк не знал. По направлению к Сбет–полюсу бушевал ураган звездной нестабильности — новая конвульсия Энергетического Неблагополучия Млечного Пути. Этот ураган кочевал по Галактике уже пятьдесят лет и был известен под именем «Санния» — так называлась планета, что сгорела в пламени сверхновой, в которую превратилось ее солнце, захваченное ураганом. С гравитационными мелями и ураганом смыкалась жуткая область Рунг — зона пожирающей пустоты. В древние времена, задолго до цивилизаций Монахов, Пахарей, Хозяев, Всадников, там находилось городище загадочной цивилизации Зодчих. Освоив Галактику, Зодчие не смогли преодолеть Орпокену и тогда, в поисках бесконечности, разорвали структуру мироздания, чтобы призрак Предела, у которого их цивилизация угаснет, не витал над ними. Сквозь этот разрыв Зодчие ушли в прорвы вселенской метавариантности, оставив в Галактике Рунг — постепенно зарастающую дыру в бездну, область, имеющую снаружи определенный объем, а внутри беспредельную.

Крейсера осадили Парусник, вынуждая либо принять бой, либо бежать последним оставшимся путем — сквозь магнитное облако Уранову, на одном выходе из которого беглецов, без сомнения, ждала западня, а другой вел в дикие пространства, где обитали космические чудовища, не пропускавшие мимо себя ни одного корабля.

— Мы идем в Уранову, — решил Навк, не оглядываясь на Дождилику. — Вперед, — велел он Паруснику, опуская руки на клавиши пульта.

По пологой дуге Парусник заскользил вдоль силовых осей пространства, постепенно набирая скорость.

Сине–зеленым иглистым свечением Уранова замерцала вдали, похожая на птицу с распростертыми крыльями. Птица эта, все увеличивая размах крыльев, вырастала перед Парусником, и наконец чудовище сбросило личину, представ перед людьми в истинном облике — исполинский газовый спрут, зависший в магнитной паутине вырожденной энергии, окутанный ледяным ореолом, вздыбивший изогнутые щупальца и в ожидании жертвы разверзший все свои пасти:

Навк оглянулся на преследователей. Крейсера Сатара держались в отдалении. Навк понял: после гигантского пожарища у зеркала Сингуля они боятся Корабельщика, его силы и гнева и не ведают, что грозный враг уже по другую сторону жизни:

Газовое облако шевелилось, бурлило, подчиняясь хаотичной пульсации вырожденной энергии. В недрах его блуждали пузыри нуль–пустоты — такого же вырожденного вакуума, который отвергал, извергал из себя любое материальное тело. Вакуум этот в виде свободного пространства то пронзал массив Урановы тоннелями, то замыкался внутренними изолированными полостями. Лабиринт ходов постоянно менялся, точно в калейдоскопе. Ходы возникали и пропадали, и тот, кто рисковал пробраться сквозь внешне безобидное газовое облако, мог либо навеки завязнуть в мертвом тумане, либо взорваться в агрессивном вакууме, не потерпевшем в своем объеме постороннего тела.

Парусник летел по норам Урановы. Навк вел корабль внимательно и напряженно. Он боялся зацепиться мачтами или причальной иглой за густой кисель, боялся, что проход слипнется перед бушпритом и Парусник врежется в звездные хляби.

Изумительное зрелище недр Урановы проходило мимо его чувств. Огромные массы ультрамаринового свечения клубились вокруг корабля, текли, перемешивались. Одни струи ярко горели, освещая бугристые, неровные обрывы проходов. Другие — мощные, мрачные — скупо и, угрюмо темнели, выделяясь уже не освещенностью, а какими–то потусторонними объемами. Туманное тесто находилось в беспрестанном движении.

Навк вел корабль наугад.

Бывало, что проход уводил его далеко вперед и выбрасывал в зону, где таких проходов было еще больше, где они источили чрево газовой тучи, как капилляры. Но бывало, что проход смыкался перед кораблем, и Парусник медленно отступал. А бывало, что Навк попадал в замкнутую вакуумную емкость и сбрасывал скорость, зависая посреди шевелящегося грота в ожидании выхода. Тоннели сужались и расширялись, расслаивались, пронзали анфилады полостей или огромные пустые пропасти внутри Урановы. Иногда проход раскрывался прямо перед носом корабля, а иногда сразу за кормой стены сходились, грозя поглотить и сковать навеки.

В облачных толщах Навк изредка видел проглоченные Урановой каменные глыбы, некрупные астероиды, трупы каких–то космических тварей, истлевшие, как лохмотья, обломки погибших кораблей, разорванных нуль–вакуумом, либо внешне неповрежденные корабли, застрявшие в трясинах выродившихся полей. Однажды на пути встретился улит; на его раковине, завернутой в могучую спираль, тускло блестели остатки иероглифов, которыми люди покрывали панцири своих космических скакунов. Все эти жертвы Урановы смутно виднелись сквозь туман, обволакивающий их, и не сразу можно было разобрать очертания.

Пробираясь через дебри Урановы, Навк не боялся преследования. Преследовать корабль в лабиринтах газомагнитного монстра не взялись бы даже безмозглые механоиды. Но вот того, что ожидает на выходе, Навк боялся больше, чем всех крейсеров флота Пцеры. Мгла вокруг корабля светилась и мерцала все интенсивнее — приближался центр Урановы, где имелась большая полость. Из нее наружу вели два устоявшихся, хотя и извилистых хода. Навк не знал, что предпочесть — бой с противником или путь сквозь стаи чудовищ?

Парусник вырвался в пустое пространство и сбавил ход, ожидая выбора. Навк и Дождилика молча глядели на черную воронкообразную дыру, пробуравившую дальнюю стену. Великий Лоцман Гандамага очень давно установил возле нее свой знак — светящийся алый диск. Этот знак указывал путь к спасению, но Паруснику искать там спасения не приходилось. Он дрейфовал по пещере, а Навк и Дождилика смотрели на проем хода и чувствовали, как оттуда тянет холодом, словно исходит ток ненависти, злобы, ужаса, словно сама смерть всплывает по этому колодцу на поверхность.

— Смотри, Навк!.. — прошептала Дождилика, хватая Навка за руку.

Волны всколыхнули окостеневшие горы тумана. Знак Гандамаги закачался. Огромное тело, раздвигая стены, не боясь ни нуль–вакуума, ни вязкого киселя, угрюмо ломилось сквозь дым, сжигая все вокруг себя. Навк и Дождилика никогда не видели таких больших кораблей, как этот. Но по зыби, что застилала и без того смутный черный силуэт, они поняли, что тот еще очень далеко и на самом деле куда больше гиганта, которого они себе вообразили. Страшная загадка, ожидавшая их на выходе из Урановы, сфинкс, исполин, рожденный тьмой всего мироздания, рвался навстречу своим крошечным врагам. Черная громада приближалась, и вся туча начала содрогаться. Даже само пространство точно прогнулось и затрещало под тяжелой поступью.