После небольшого раздумья ему ответили и на этот вопрос:

– Знаете, это, наверное, одно из самых опасных действий. Всякий, кто осмеливается вздремнуть на Досади, должен быть хорошо защищен. Конечно, в этом есть некоторый риск, но на Досади рискованно все. Досадийцы плохо относятся к тем, кто проявляет столько беспечности, что засыпает в открытом месте.

Макки снова огляделся.

Внезапно раздался резкий свистящий звук, словно песком провели по дереву. Он донесся сзади, и Макки обошел камень, чтобы посмотреть на источник звука. Это оказалась желтая ящерица, почти слившаяся с кустом, под которым она пряталась. Скрежещущий звук издала не она, поэтому шум тоже привлек ее внимание. Источником этого звука оказалось маленькое отверстие в земле под другим кустом. Ящерица, как показалось Макки, едва ли обратила внимание на его скромную персону. Что-то в этом отверстии и в издаваемом им шуме потребовало сосредоточенного внимания.

В черноте отверстия что-то шевельнулось.

Ящерица присела, продолжая свистеть.

Из отверстия показалось эбеново-черное создание размером с человеческий кулак, рванулось вперед, а потом заметило ящерицу. Выставив крылья, это животное взмыло вверх, но было уже поздно. С быстротой, поразившей Макки, ящерица кинулась вперед и свалила животное на землю. В брюхе ящерицы открылась щель, охватившая черную тварь. Издав еще раз скрежещущий звук, животное исчезло в ящерице.

Все это время ящерица продолжала свистеть. Все еще свистя, она уползла в нору, из которой появилось летающее животное.

– Вещи, происходящие на Досади, редко оказываются тем, чем они кажутся, – говорили Макки его учителя.

Интересно, что же он сейчас видел?

Свист прекратился.

Поединок ящерицы и ее жертвы напомнил Макки о том, о чем его предупреждали, – у преподавателей не было времени подготовить его ко всему, с чем он может столкнуться на Досади. Макки присел на корточки и снова присмотрелся к окружающему его пространству.

В узкой тени камня прыгали твари, похожие на насекомых. На побегах кустарника открывались и закрывались какие-то зеленые коробочки – наверное, это были цветы. Почва оказалась песчаной и глинистой, но, присмотревшись, Макки увидел прожилки синего и красного цвета. Он повернулся спиной к далекому городу и заметил вдали горы: фиолетовая линия на фоне серебристого неба. Из-за пелены дождей видимость в том направлении ухудшалась. В углублениях Макки рассмотрел какие-то зеленые образования. В воздухе плавал горький запах.

Макки снова окинул взглядом окрестность, ища признаки опасности. Ничего подобного он не обнаружил. Он достал из сумки один из инструментов и зажал его в ладони, принял самую беспечную позу и потянулся, одновременно повернувшись лицом к городу. Бросив взгляд на инструмент, он убедился в том, что город окружен звуковым барьером. Почесав голову, чтобы скрыть движение, он быстро сунул инструмент в сумку. Птицы летали в серебристой дымке над барьером.

Зачем нужен этот барьер? – недоумевая, подумал Макки.

Он мог остановить диких животных, но не мыслящих существ. Преподаватели сказали, что звуковой барьер защищает город от вредителей и паразитов. Но это объяснение не удовлетворило Макки. Вещи здесь не таковы, какими кажутся.

Стена Бога не защищала от палящего солнца. Макки зашел в тень камня. Усевшись там, он посмотрел на маленький белый диск, закрепленный на комбинезоне на груди слева. На диске было написано: OP40331-D404. Это была стандартная надпись на галакте – языке межгалактического общения в Конфедерации.

– На Досади говорят только на галакте, – сказали учителя. – Досадийцы могут уловить акцент в вашей речи, но не станут ни о чем спрашивать.

Подчиненные Арича объяснили, что значок идентифицирует Макки как человека, работающего по открытому договору, человека, обладающего квалификацией выше средней в какой-то определенной области, но все еще являющегося частью Трудового резерва, а поэтому его можно привлечь к любой работе не по специальности.

– Значок ставит вас на три ступени выше выходца с Окраины, – объяснили Макки.

Это было его выбором. Дно социальной системы имеет собственные каналы связи, по которым течет полезная информация, основанная на точных данных, инстинктах, мечтах – на всем том, что дозированно поступает сверху. Что бы ни происходило здесь, на Досади, природа происходящего будет проявляться в хаотичных процессах Трудового резерва. Именно тут Макки сможет уловить потоки информации и оценить их.

– Я буду ткачом, – сказал он, объяснив это тем, что таково было его хобби в молодости.

Выбор удивил преподавателей, и Макки так и не смог понять причину удивления.

– Сейчас это не имеет никакого значения, – сказал один из преподавателей. – Данный выбор ничем не лучше и не хуже другого.

Согласно инструктажу, Макки должен будет полностью сконцентрироваться на задании и изучить систему общения между рядовыми досадийцами. Действительно, на Тандалуре возник настоящий переполох после того, как Арич (не без возражений других говачинов) стал настаивать на том, чтобы его легум лично отправился на Досади. Теперь доводы Арича по-прежнему казались Макки убедительными, но он все равно не перестал удивляться. По какой-то неясной ему самому причине он ожидал, что будет наблюдать за досадийским экспериментом удаленно, с помощью инструментов и способностей калебана, охраняющего Досади.

Макки все еще не очень понимал, почему они так настаивали на том, чтобы он собственными руками таскал каштаны из огня, – но надеялись они именно на это. Арич сказал прямо:

– Ты – самый лучший шанс на выживание для Досади, а для нас ты – лучший шанс на понимание.

Они рассчитывали, что их легум спасет Досади и одновременно реабилитирует говачинов. Долг легума – выиграть дело своего клиента, и все же клиент, сохраняющий право на уничтожение находящейся под угрозой планеты, – это странно.

На Тандалуре Макки разрешали недолго вздремнуть днем. Но даже тогда его сон был очень беспокойным; часть сознания прекрасно понимала, на чем он лежит: на собако-кровати, которая не вполне соответствует его телу; мало того, Макки постоянно будили какие-то шумы из-за стен – обычно это было журчание воды… вода повсюду, всегда.

Когда здесь же его обучали на легума, Макки впервые пришлось привыкать к вездесущему звуку беспорядочно текущей воды. Говачины никогда не отлучались далеко от воды. Гралуз – главный бассейн, местообитание самок, место, где говачины выращивают потомство, выжившее после немилосердного выпалывания юной поросли родителем мужского пола, – этот гралуз всегда оставался центром притяжения для любого говачина. У них даже была соответствующая пословица:

«Если ты не понимаешь, что такое гралуз, ты не понимаешь, кто такой говачин».

Но вода была всегда – ограниченная стенами, плещущая в них без всякого упорядоченного ритма, что вполне соответствовало говачинскому характеру, – сдержанному, но при этом всегда разному.