– Сволочи! Если бы я знал…

«А куда бы ты делся», – подумал гость. Но промолчал.

Когда-то, недолго правда, Максим работал в Третьей службе покойного Комитета. Старшего инспектора уголовки Борю Дагутина он вербанул в общем-то случайно, на липовом компромате. Повязал крепко-накрепко, вовремя спрятал в архив, а потом, получив полномочия, и оттуда вытащил. Организация тогда создавала свою, параллельную агентурную сеть, застрахованную от возможных политических катаклизмов…

Лихое было время! Веселое. В родной стране действовали, как в каком-нибудь Гондурасе.

– Боря! Ты же видишь, что вокруг творится… У нас замполитов нет, каждый сам понимает, за что сражаемся.

– Да в том-то и дело, Максим…

Психолого-биографический анализ, составленный специалистами Организации, рекомендовал работать с Дагутиным в национально-патриотическом ключе, оставляя в качестве вспомогательных рычагов болезненное самолюбие и материальные стимулы. Но вести сейчас задушевную беседу о судьбах России и близкой победе у гостя не было ни малейшего желания.

– В том-то и дело, Максим, что ничего я в последнее время не понимаю! – Он поднял стакан, посмотрел на пустое, чуть липкое дно, выругался. – Эти бумажки… Они хоть того стоили?

– Да, Борис. Документы убойные и главное – вовремя…

– Вот уж точно, убойные! – Дагутин представил себе мертвого Лелика в кресле, беднягу отставника… Кстати, освободившаяся жилплощадь несколько примиряла его со случившимся. Выписав из больницы мать, он уже врезал в соседскую дверь свой замок – на всякий пожарный, не дожидаясь нахальных притязаний со стороны наследников. – Слушай, у тебя адвоката хорошего нету по жилищным делам?

– Нет, здесь нету, только в Москве. Но если понадобится, через наших…

– Ладно, забудем! Я через Саныча найду, у них в «Бастионе» имеются… Максим, а это не липа?

– Почему ты решил?

– Да вот, газеты сегодняшние… «Невские берега» например! Потом, я по телевизору слышал: имеются, дескать, серьезные основания полагать, что… и так далее.

– Ты что – мальчик? Не знаешь, как вся эта шатия-братия прессу кормит? Им задницы здорово припекло, вот и напускают туману! Борзописцы, мать их…

Нельзя сказать, что это прозвучало убедительно, но Дагутин очень хотел поверить – и поверил. Порывшись в клеенчатой сумке, он вытащил целый ворох купленных утром на остановке периодических изданий, от пухлого «Часа пик» до потрепанной «Криминалки».

– Тут все равно ни хрена не понятно. При чем здесь мэрия, лицензии какие-то? Из-за чего сыр-бор, в конце концов?

– А чего ты кипятишься? Мы свое дело сделали, непростое дело… И неплохо сделали, между прочим!

– Да? Здо-орово! Значит, ради каких-то бумажек…

– Боря! Не будь идиотом. – Общение с бывшим чемпионом уже начало русоволосому надоедать. – Знаешь, сколько в год приносит деятельность ломбардов? Или, например, оказание ритуальных услуг? А еще есть всякие казино, местные лотереи, кино, видео…

– Догадываюсь. Миллионы?

– Ага, только не рублей – долларов!

– Ну и что?

– Ничего… Как ты думаешь, тому, от кого зависит – выдать лицензию на такую ерунду или нет, что-нибудь перепадает?

– Вероятно!

– Перепада-ает! Так вот, сейчас на некоторые из видов деятельности, весьма доходные, лицензии выдаются органами власти на местах. Они же в конечном счете контролируют. Вопросы есть? Думаю, нет.

– Но планируется, что все эти полномочия передадут в Москву?

– Да! В федеральное ведение.

– Значит, кое-кого здесь здорово лишают кормушки? – озаренно повеселел Дагутин.

– Вот именно… Собственно, для того, чтобы это все озвучить, в Питер и прилетел – ну ты знаешь кто.

– Да, естественно! – Борис тронул пальцем портрет на первой странице «Смены».

– Большие люди – большая политика. Большие деньги! И тут скандальчик наш – очень кстати. Насчет коррупции, взяток… Да в принципе какая разница – подлинные мы им факты подсунули или нет? Главное, фон общественный создан.

– Да-а, народ – большая сила! – Что-то в голосе Бориса заставило собеседника насторожиться. – Скажи, Максим… там, у вас, не воруют? И взяток не берут? В столице-то?

– Издеваешься? Да еще почище, чем в Питере!

– Так какой же смысл?! – Дагутин все-таки сорвался на крик. – За что Лелика убили? Чтобы вместо одних свиней других до корыта продвинуть?

– Организации нужен контроль за этими деньгами, – отчеканил белесый. Он сказал это так, что Борис оборвал себя и закашлялся. – Да, между прочим… Чтобы не забыть: здесь четыре миллиона.

Плотные, запаянные в целлофан бруски легли на стол рядом с газетами.

– Расписку?

– Нет, не надо.

– Кучеряво живете! Значит, так теперь за покойников платят? Не густо, не густо…

– Могу забрать обратно.

– Дудки! – Борис отчаянным жестом смахнул деньги в ящик стола. – Я на них станочек куплю, для плечевого пояса, потом – маты нужны новые. Перчатки сейчас, знаешь, сколько стоят?

«Ничего ты уже не купишь, – с некоторым даже сожалением и грустью подумал гость. – А если и купишь, то не попользуешься. Плохо, конечно, что пацаны без тренера будут, но… слишком уж опасно – мужик-истеричка!

Отработанный материал… Впрочем, займутся этим другие, не здесь и не сейчас».

– Пошли! Бабка на входе ругается. – Зал следовало закрыть в четыре, они и так уже задержались на пятнадцать минут.

Я начинал совсем иначе. Те, с кем начинал я, – те давно имеют большие звезды. Многие и по две.

И. Бродский

Первые день-два обычно никто толком не знает, чем озадачить нового сотрудника. В разных отделениях, в зависимости от текущей загрузки личного состава и некоторых субъективных особенностей руководства, адаптационный период продолжается не более недели, но обязательно включает в себя два «протокольных» мероприятия: изучение приказов и непритязательный фуршет с напитками по поводу «вливания» в коллектив.

Все остальное: зачет по оружию, ключи-печати и даже внесение в схему тревожного оповещения – может иметь место попозже, но это… Это святое!

– Олегович придет?

– А почему же нет? – Старейшему из обитателей кабинета было лет двадцать пять, и, судя по висящей в углу шинели, он еще не получил капитана.

– Ну… некоторые начальники, знаешь, побаиваются. Предпочитают с операми не пить – держат дистанцию!

– Не знаю… – Сосед примерил описанную проблему на свой родной коллектив уголовного розыска, убедился в ее полной оторванности от жизни и твердо заверил: – Спокуха! Шеф придет.