Только отделы управлений СД и полиции безопасности вошли в состав главного управления имперской безопасности, продолжая действовать самостоятельно.

Было создано шесть новых управлений:

Первое (административно-правовое)[123] — из организационных и правовых отделов обоих управлений. Руководителем его назначили Вернера Беста (государственное учреждение).

Второе (мировоззренческие исследования) — из отделов I 3 и II 1 бывшего управления СД. Начальник — профессор Франц Сикс (партийное учреждение).

Третье (немецкое жизненное пространство — внутренняя территория страны) — на основе отдела II 2 управления СД. Руководитель — Отто Олендорф (партийное учреждение).

Четвертое (контрразведка) — из отделов II и III гестапо и отдела III 2 управления СД. Шеф — Генрих Мюллер (государственное учреждение).

Пятое (борьба с преступностью) — идентичное имперскому ведомству уголовной полиции и уголовному отделу управления полиции безопасности. Руководитель — Артур Нёбе (государственное учреждение).

Шестое (внешняя разведка) — из отдела III управления СД. Шеф — Хайнц Йост (партийное учреждение).

СД осталась, таким образом, зависимой от воли партийного руководства. Огосударствления нового аппарата не произошло, за исключением первого и четвертого управлений. Деятельность третьего не вышла за рамки дозволенного, хотя оно и занялось исследованием жизненного пространства. Ему не было дозволено превратиться в некую разведывательную организацию, действующую внутри страны. Олендорф по этому поводу сказал так: «Поскольку рейхсфюрер СС не намеревался создать действенную разведывательную службу, которая имела бы задачу обслуживания внутригосударственной сферы и в деятельности которой столкнулся со многими трудностями, он удовольствовался лишь оформлением внешнего фасада».

Служба безопасности могла бы превратиться в совсем малозначащую организацию, если бы не Олендорф и его сотрудники, которые пытались расширить сферу своей деятельности, зачастую вопреки соображениям Гиммлера. Это вызвало новые конфликты с партийным руководством, вследствие чего Гиммлер в 1944 году капитулировал перед ним полностью. У СД остались лишь две основные задачи: ведение разведки за рубежом и объединение лиц, которые во время Второй мировой войны возглавляли оперативные группы и спецкоманды, проводившие политический террор и осуществлявшие массовые убийства по расовым признакам в новой Европе Адольфа Гитлера.

Приказ об организованном терроре не коснулся только человека, заложившего, по сути дела, краеугольный камень этого аппарата власти, вызывавшего впоследствии повсеместный страх. Им был Вернер Бест, понявший, что даже юристам его склада места в новом мире не остается, и воспользовавшийся первой же оказией, чтобы уйти из полиции безопасности. В мае 1940 года он испросил у Гейдриха разрешение отправиться на фронт. Гейдрих, втайне довольный возможностью избавиться от Беста, который препятствовал многим его начинаниям и планам, отказал ему, заметив: «Всегда, когда у меня появлялась какая-либо хорошая идея, возникали вы и юридически аргументировано доказывали, что так дело не пойдет и что следует поступить по-иному».

Оба мирно закончили этот разговор, но со временем неприязнь Гейдриха к своему бывшему сотруднику становилась все сильнее и затем переросла в открытую ненависть. Бест однажды написал Гейдриху письмо, в котором пожаловался: «В свое время я пообещал вашей супруге, что стану для вас настоящим другом. Но друг вам был не нужен, вы хотели иметь подчиненного».

На это письмо Гейдрих не ответил. Он избегал даже встреч со своим юристом. Шефу же полиции общественного порядка Далюге написал: «Юрист у меня не должен занимать ведущих позиций во всех областях деятельности, но быть лишь советником… Вот это-то в конечном итоге — как ты знаешь — и послужило истинной причиной моего расставания с Бестом».

После ухода юриста Вернера Беста из полиции безопасности во властном аппарате Райнхарда Гейдриха не стало приверженцев даже урезанных либеральных свобод и остатков пусть и слабых правовых норм. Был снят последний тормоз. Начался период войн и массовых убийств.

Адольф Гитлер откинул правую руку в нацистском приветствии и обвел взглядом лица вошедших. Перед ним стояла вся высшая военная элита великогерманской империи. Главнокомандующие, начальники штабов и ведущие генералы вермахта прибыли в этот вторник, 22 августа 1939 года, в резиденцию Бергхоф, чтобы из уст фюрера услышать роковое решение: быть войне. «Я собрал вас, — начал Гитлер, — чтобы разъяснить сложившуюся политическую ситуацию, чтобы вам стало предельно ясно, на чем строится мое окончательное решение — действовать незамедлительно».

Из многочасового монолога фюрера военные узнали, что «никогда ранее положение Германии не было столь благоприятным, как сейчас»: Англия — в угрожающей ситуации, положение Франции складывается также не лучшим образом, Советская Россия готова заключить с Германией пакт о ненападении.

«Никому не известно, сколько мне осталось жить. Поэтому — столкновение именно сейчас», — закончил Гитлер.

В середине дня все отправились перекусить. Затем совещание продолжилось. С каждой новой минутой Гитлер заводил себя в припадке истерии. Его взгляд становился все фанатичнее и одержимее.

«Запереть сердца против жалости и сострадания! — выкрикивал он. — Жесточайший образ действий! Восемьдесят миллионов человек должны, наконец, обрести свои права!»

Внезапно совершенно спокойным, ледяным голосом он заявил, что уже на следующий день готов объявить точную дату начала военных действий против Польши.

«Так или иначе войны не миновать… Я предоставлю пропагандистский предлог для начала войны. Насколько правдоподобным он будет, никакого значения не имеет. Победителя не судят и не выясняют, — сказал он, — правда это или нет. При развязывании и ведении войны играют роль не вопросы права, а победа».

Когда военные разъезжались, они не могли предположить, что люди, призванные обеспечить обещанный Гитлером «пропагандистский предлог для начала войны», уже находятся в полной боевой готовности. Для выполнения этой миссии Гитлер избрал Генриха Гиммлера. Эта операция на вечные времена связала шефа СС с кровью и слезами, пролитыми в годы Второй мировой войны.

Об истинных планах Гитлера мог догадываться лишь начальник генерального штаба сухопутных войск Франц Гальдер. 17 августа 1939 года в его дневнике появилась довольно загадочная запись: «Канарис… Гиммлер-Гейдрих… Оберзальцберг… 150 комплектов польской военной формы и снаряжения… Верхняя Силезия».

В переводе на нормальный языке это означало: от адмирала Канариса Гальдер узнал о совещании, состоявшемся в гитлеровской резиденции Оберзальцберг, на котором между диктатором и его эсэсовскими приспешниками Гиммлером и Гейдрихом состоялся обмен мнениями о некоем мероприятии, затеянном в Верхней Силезии, и что для этого потребуется 150 комплектов польского обмундирования.