Большинство статистов получило польские мундиры, карабин и по 30 патронов к нему. Группам, атакующим лесничество и таможню, отводилась роль польских партизан.

«Одеждой этих парней служила зеленая рубаха, штатские пиджаки и брюки различной расцветки. В качестве головных уборов использовались шляпы и кепки», — рассказывал впоследствии участник событий хауптшарфюрер СС Иосиф Гржимек.

20 августа Мельхорн собрал всех участников предстоящей акции в актовом зале школы СД для последнего инструктажа и скупо изложил им суть «особого секретного задания». После этого эсэсовцы загрузились в закрытые грузовики и выехали к месту назначения.

Гржимек вспоминал: «Перед отъездом нам категорически запретили в течение поездки высовываться из машин, общаться с посторонними, ввязываться в разговоры».

Через два дня в управление СД поступили донесения, позволившие Гейдриху заключить, что к началу акции все готово. 23 августа Гитлер назначил время нападения на Польшу — 26 августа, 4.30 утра.

Возможно, Гейдрих был бы менее самоуверенным и тщеславным, знай он, что в эти же часы противники режима из абвера оформляют протокол гитлеровской речи, произнесенной им перед генералами 23 августа, содержавший помимо истинного текста также и апокрифическое заявление диктатора (оказавшееся весьма близким к действительности) о том, что тот намерен послать несколько рот вермахта на границу с целью разыграть «польское нападение».

Этот протокол попал в руки оппозиционного лидера молодежи Германа Мааса, который с помощью руководителя берлинского бюро американского телеграфного агентства Ассошиэйтед Пресс Льюиса П. Лочнера переправил документ в английское посольство. Так что уже во второй половине дня 25 августа правительство Великобритании располагало сведениями о том, что Гитлер собирается начать войну против Польши, прибегнув к целевым провокациям на границе.

Мероприятие могло провалиться и по другой причине. Об этом не подозревал даже Гитлер, отдавая 25 августа в 15 часов приказ начать военные действия против Польши на следующее утро. К этому времени Гейдрих уже успел по телефону отдать последние указания своим подчиненным. Так, Науйоксу было сказано не покидать гостиницу, так как в любую минуту ожидается сигнал к действию. Мельхорн получил приказ направить группу Хелльвига к границе. Мюллер послал в пункты назначения свои грузовики с «консервами».

Однако в это время случилось то, что Гейдрих никак не мог предвидеть. Вечером 25 августа в рейхсканцелярии Гитлера ждали две новости, заставившие диктатора поколебаться: итальянский посол доложил, что дуче не может участвовать в военной авантюре, а из Лондона пришло сообщение о заключении договора о взаимопомощи между Англией и Польшей.

Фюрер спешно вызвал к себе генерал-полковника Вильгельма Кейтеля. Выбежав навстречу, Гитлер закричал: «Все отменить! Срочно Браухича ко мне! Мне нужно время для переговоров».

Часы показывали 18.30. Кейтель бросился к телефону и, связавшись с главнокомандующим сухопутными войсками генерал-фельдмаршалом Браухичем, передал директиву: «Начавшуюся операцию по плану „Вайсс“ в 20.30 прекратить в связи с изменившимся политическим положением!»

Только с огромным трудом удалось остановить запущенную на полные обороты гигантскую военную машину. Изменение обстановки напрямую касалось и Гейдриха. Его приказы о свертывании операции понеслись в Верхнюю Силезию. Однако с группой оберштурмбанфюрера СС Хелльвига, уже просочившейся на польскую территорию, Мельхорну связаться не удалось. В итоге диверсанты Хелльвига обстреляли таможенный пункт Хохлинден, получив вооруженный отпор. Только вмешательство шефа гестапо Мюллера остановило перестрелку.

Мельхорн и Хелльвиг так и не смогли договориться, кто же из них несет большую ответственность за предстоявшую стычку. Очевидно, именно оберштурмбанфюрер принял предварительный приказ Мельхорна за окончательный. Как потом выяснилось, Хелльвиг посчитал пароль «Маленький глухарь» сигналом о полной готовности, а пароль «Большой глухарь» — командой к началу операции. В свою очередь для Мельхорна слова «Маленький глухарь» означали команду «в ружье», «Большой глухарь» — «готовность номер один» и только пароль «Агата» должен был стать сигналом к атаке. Однако подозрительный шеф СД Гейдрих увидел в этом инциденте больше чем простое недоразумение: у него возникло подозрение, что кое-кому умышленно захотелось сорвать акцию.

С самого начала многих удивило, что в качестве ключевой фигуры операции Гейдрих избрал именно оберфюрера СС Мельхорна. Бывший адвокат из Хемнитца, один из старейших и наиболее умных сотрудников службы безопасности, слыл в управлении СД «сомневающимся советником». Он принадлежал к числу интеллектуалов старого типа, которые сопротивлялись беспринципной безрассудности Гейдриха и его ближайшего окружения. В 1937 году Мельхорн был освобожден от должности начальника отдела по надзору за несением службы сотрудниками управления СД и переведен в МВД, по линии которого выезжал в исследовательские командировки в Америку и Японию. Возможно, двойственному мышлению Гейдриха и соответствовала идея привлечь к участию в «военном спектакле» осторожного и осмотрительного Мельхорна. Шефу службы безопасности хотелось иметь гарантию, что во время операции не случится никаких неожиданностей. Однако, когда Гейдриху донесли, что Мельхорн считает операцию «историческим преступлением», шеф СД задумался, а после ее срыва 25 августа решил окончательно избавиться от Мельхорна. Саксонца заменили на Мюллера из гестапо и освободили от занимаемой должности. Более того, Мельхорну запретили впредь переступать порог управления СД. Оберфюрера, единственного человека, которого Гейдрих ценил, но и опасался, перестали повышать в звании. Хелльвигу также пришлось уйти. Его место в предстоящей операции занял уже задействованный как «защитник» штандартенфюрер Труммлер.

Вторая попытка удалась. Стоило 31 августа Гитлеру объявить окончательную дату вторжения (1 сентября, 4 часа 45 минут утра), как Гейдрих отдал соответствующие команды своей тайной армии на польско-германской границе. В 16 часов в гостиничном номере Науйокса в Гляйвице раздался телефонный звонок. Подняв трубку, он услышал только одну фразу, сказанную с металлом в голосе: «Срочно перезвоните!» Эсэсовец тут же набрал известный ему номер на Принц-Альбрехтштрассе и потребовал соединить его с адъютантом Гейдриха. «Бабушка умерла», — прозвучал в трубке тот же высокий голос. Науйокс все понял. Он собрал своих людей и договорился с ними к 19.30 выступить и захватить радиостанцию. Примерно в это же время Мюллер из особняка гестапо в Оппельне дал старт своим грузовикам. Он спешил: трупы надлежало вовремя доставить на место. Имелись «консервы» и для Науйокса. Их следовало оставить у входа на радиостанцию не позднее 20.20.

Тем временем Науйокс и его люди уже подобрались к радиостанции. Около 20 часов служащий Фойтцик заметил, как пятеро неизвестных вошли в машинное отделение и побежали вверх по лестнице по направлению к студии. Фойтцик хотел было поинтересоваться, что эти господа хотят, однако увидел наставленное на него дуло пистолета. Команда Науйокса: «Руки вверх!» — заставила повиноваться и остальной персонал радиостанции. Штурмбанфюрер дал условный сигнал, и его люди подняли шум.