«Вынести решение о виновности или невиновности, — говорилось в заключение, — я не могу и не имею права — независимо от личности, ее положения и занимаемой должности — так как это прерогатива суда».

Диктатору не оставалось другого выхода, как согласиться с назначением военного суда. В его состав вошли главнокомандующие сухопутных войск, ВМФ и ВВС и оба председателя имперского военного суда. Вместе с тем Гитлер поручил судебным советникам Бирону и Карлу Закку провести предварительную экспертизу. Не забыл он, однако, и притормозить действия военных: председателем суда был назначен Геринг, а тайная государственная полиция получила указание заняться расследованием дела параллельно.

Сначала казалось, что верх берет гестапо, так как не успел еще главный следователь Закк приступить к работе, как Фрич по собственной инициативе отправился на Принц-Альбрехтштрассе и предоставил себя в распоряжение гестаповских следователей. Друзья Фрича буквально остолбенели, поскольку даже последнему новобранцу в течение многих лет вдалбливалось, что гестапо не имеет права ни арестовывать, ни допрашивать солдат. Территория частей и подразделений вермахта считалась неприкосновенной для сотрудников тайной полиции, независимо от их званий и должностей.

Фрич побывал там дважды. 27 января его подверг допросу оберфюрер СС Вернер Бест в присутствии советника по уголовным делам Франца Иосифа Хубера. А 28 января Фричу устроили очную ставку с основным свидетелем обвинения, Шмидтом. Допросы Фрича относились к самым длительным за всю историю гестапо. Бест чувствовал какое-то смутное беспокойство. Конечно, генерал-полковник не производил впечатления самоуверенного человека, он явно нервничал и прилагал усилия к тому, чтобы как-то обосновать возникновение разговоров о гомосексуализме. Даже рассказал, что как-то просто оставил у себя переночевать двоих юнцов. Неблагоприятное впечатление оставили и долгие дебаты Фрича со Шмидтом.

Тем не менее история, рассказанная Шмидтом, не показалась Бесту достоверной. К тому же упоминание графа фон дер Гольца в качестве якобы его клиента оказалось химерой. О своих сомнениях Бест доложил Гиммлеру. Рейхсфюрер СС ответил: «А ведь и у воров есть свое понятие о чести».

Эти его слова следовало понимать, что мошенники в таких случаях лгать не будут. Тем не менее предыдущие показания Шмидта были перепроверены, в результате чего выяснилось, что все его показания — чистая выдумка.

Доверенное лицо Нёбе, Ханс Бернд Гизевиус, доложил своему шефу, что в случае с Фричем произошла ошибка, о которой Гиммлер и Гейдрих знали, но ничего не предприняли, чтобы приостановить дело. Шелленберг подтвердил: «Когда у Гейдриха появились сомнения, дело уже лежало на столе Гитлера».

На Принц-Альбрехтштрассе опустился «железный занавес» молчания. Не было произнесено ни слова и не был даже сделан какой-нибудь намек об истинном положении дел с Фричем. Более того, гестапо предприняло отвлекающий маневр. Его руководство распорядились допросить всех солдат, бывших денщиками генерал-полковника. Не были забыты и его бывшие адъютанты, а также матери тех двоих парней, которые у него как-то заночевали. Майзингер же принимал необходимые меры к тому, чтобы завравшийся свидетель Шмидт вновь и вновь подтверждал свои прежние показания.

Былое доверие Гиммлера к Гейдриху пошатнулось. К тому же ему, как отмечал генерал Йодль, приходилось «постоянно выслушивать упреки со стороны высших офицеров вермахта». На Принц-Альбрехтштрассе почти ежедневно поступали сообщения, что среди офицеров нарастает решимость покончить с властью обеих полиций: и политической, и безопасности. Гейдриху стало известно, что к его противникам присоединился и адмирал Канарис.

Он вызвал к себе Шелленберга, приказав захватить пистолет с патронами. Вместе с Гейдрихом они пошли в казино гестапо. Время летело быстро, Гейдрих нервничал. Взглянув на часы, он произнес: «Если в течение этого часа они не выступят в Потсдаме, то можно считать, что опасность миновала».

Только тут до Шелленберга дошло, что Гейдрих вполне серьезно считал возможным выступление против него гарнизона Потсдама.

И в действительности некоторые военные планировали такие действия, однако в последний момент спасовали, ограничившись патетическими высказываниями. Начальник генерального штаба Бек пытался понять глубинный смысл аферы с Фричем, а новый главком сухопутных войск генерал-полковник Вальтер фон Браухич[121] решительно воспротестовал против действий гестапо. Генерал-полковник фон Фрич послал Гиммлеру письменный вызов на дуэль, но его секундант, генерал фон Рундштедт, вызов этот не передал, а оставил у себя в качестве сувенира. Только полковник Хосбах и шеф абвера Канарис при поддержке защитника Фрича графа фон дер Гольца и советника Закка бескомпромиссно выступили против чернорубашечников.

Закк и фон дер Гольц подвергли сомнению показания Шмидта. Им удалось доказать, что генерал-полковник фон Фрич никогда не имел удостоверения, якобы показанного им Шмидту, и не жил на Фердинандштрассе. Фрич вообще не курил и не носил пальто с меховым воротником. Тем не менее место происшествия, описанное Шмидтом, сомнению не подвергалось.

Тогда графу фон дер Гольцу пришла на ум мысль проверить адресные книги. И он нашел однофамильца генерала ротмистра в отставке фон Фрича, проживавшего на Фердинандштрассе, 20. Закк со своими людьми поспешил по указанному адресу и установил: ротмистр фон Фрич действительно был на вокзале Ванзее, вступал там в связь с неким мужчиной. У ротмистра было пальто с меховым воротником, и он был заядлым курильщиком. Более того, этот Фрич действительно пытался откупиться от шантажиста, предъявив квитанции о снятии со своего счета в Дрезденском банке за номером 10220 указанных Шмидтом сумм.

Граф фон дер Гольц тут же поехал к своему подзащитному и вместо приветствия воскликнул: «Господин генерал-полковник, вы победили! Нами найден настоящий Фрич, и вопрос закрыт».

Но тот высказал сомнение: «Фюреру, пожалуй, этого будет недостаточно. Да он в такое и не поверит».

Опасение Фрича чуть было не подтвердилось. Гестапо приняло меры и арестовало ротмистра, убрав его с глаз долой. А он ведь рассказал Закку, что еще 15 января 1938 года у него был инспектор гестапо Фелинг. И он ему показывал свой банковский счет! Однако друзья генерал-полковника не зевали, и гестапо было вынуждено выпустить ротмистра Фрича на свободу.

10 марта началось заседание суда верховного главнокомандующего вермахта в берлинском «Пройсенхаузе». На нем рассматривалось дело барона Вернера фон Фрича, которое стало краеугольным камнем для гестапо. Через несколько часов заседание было прервано: Гитлер вызвал главкомов всех видов вооруженных сил в имперскую канцелярию. Причина была сообщена Фричу доверительно: фюрер приказал ввести войска в Австрию. Процесс продолжился через семь дней. Гестаповский свидетель Шмидт пытался придерживаться своей версии. Однако неожиданно для многих председательствующий Геринг загнал его, как говорится, в угол, поставив несколько риторических вопросов.