– Постарайся выспаться. Встретимся в холле в половину одиннадцатого, – сказал он, поворачивая замок.

– Хорошо. Ты взял с собой аптечку? Может, зайти к тебе позже и помочь с твоей… – Я замолкла, не успев договорить: Коул уже зашел внутрь и оставил меня в коридоре одну. – Ладно, как скажешь.

Наши комнаты разделяла одна-единственная стена. Я невольно провела по ней пальцами, ощупывая салатовые обои, и прислушалась, как Коул за ней разбирает вещи. Осмотрев широкую кровать с балдахином, я включила телевизор и открыла свой гримуар.

Руки так и чесались залезть под заднюю обложку, где, по словам Авроры, был спрятан ключ, способный перевести ее Шепчущую главу. Память о той магии была еще свежа: бархатная, она окутывала, как теплый плед, и превращалась в кокон, не желающий отпускать. Тьма, которая показалась мне сладкой, как сливки для кошки.

Под задней обложкой действительно проступало нечто тонкое и продолговатое, будто вшитый внутрь сверток. Осознав, что я щупаю тайник уже несколько минут, готовая вот-вот вспороть сизую ткань и узнать все секреты Авроры, я испуганно захлопнула книгу и бросилась в ванную, чтобы отвлечься.

– Только мне что-нибудь оставьте! – крикнула я гримам, которые, выпущенные на свободу впервые за долгое время, перевернули мини-холодильник.

Лежа в пенной воде под чавканье демонических котов, я то и дело гадала, чем же сейчас занимается Коул. Изредка до меня доносился его голос: он позвонил Гидеону, чтобы справиться о самочувствии Марты и ее отца. Под эту приглушенную болтовню я пообедала снеками из мини-бара, а затем уснула, завернувшись в махровый халат.

Кажется, я проспала весь день, прежде чем меня разбудил шершавый язык Блуда.

– Фу, не делай так, – скривилась я, вытирая обслюнявленное лицо о подушку.

– Кто-то ошивается под нашей дверью, – мяукнул он. – А еще у нас кончились шоколадки!

Я потерла глаза, садясь на постели. Часы уже показывали без пятнадцати десять, а за дверью действительно слышались глухие шаги.

– Наверняка Коул пришел разбудить меня, – сказала я гримам. – Целый день прошел, а я так и не вытащила его ни в один ресторанчик. Должно быть, он напуган.

Но, выглянув в коридор, я никого не увидела.

На дверной ручке болталась вешалка с белоснежным платьем. Я взяла его в руки, разглаживая плотную ткань без узоров и пуговиц. Чистое полотно. На поясе, приколотое золотой булавкой, висело письмо.

«Совсем забыл сказать про дресс-код! Не опаздывайте. Вам помогут найти дорогу.

С уважением, Рафаэль».

Скептично оглядев платье, я втащила его в номер и заперла дверь. У меня все равно не было с собой ничего, в чем мне, как Верховной, было бы не стыдно показаться перед ковеном Вуду. Коты же возмущенно шипели. Чернильный мех стоял дыбом на их холке.

– Ты пойдешь?! Ритуалы вуду премерзкие, – поежился Спор.

– Ты очень глупая женщина. Мы не хотим участвовать в этом. Оставь нас в чемодане, – фыркнул Эго, прежде чем потянуть остальных за узел хвостов и утащить всех троих в пустоту.

Я обиделась, но послушно расстегнула золотой браслет и спрятала его в груде вещей. Забрав волосы материнским гребнем, жемчужины которого теперь украшали мою шею, я надела платье и посмотрелась в зеркало. Оно было соткано не только из белого хлопка, но и из магии: теплое, как зимняя куртка. Жар от него растекался по всему телу до самых ступней. В нем спокойно можно было прогуливаться по октябрьскому лесу, даже не заботясь о сапогах и пальто. Рукава расширялись к запястьям, а вырез на груди был глубже, чем мне бы того хотелось. Накинув сверху шарф, я обвела губы красной помадой и постучала в номер Коула.

Но никто мне не открыл. Тогда я постучала еще раз. Снова, снова и снова. Я стучала не меньше пяти минут, пока не заныли костяшки пальцев. Тревога в груди нарастала как снежный ком: шипы Джулиана вонзились в Коула слишком глубоко, оставив ужасные раны. Могли ли они занести в его кровь инфекцию? Отравить?

Я развернулась к себе, чтобы побежать за Книгой и как можно скорее найти отпирающее заклятие, но, обернувшись, столкнулась нос к носу с миловидной темнокожей девочкой. На ее плечиках сидели такие же черепки, как у Рафаэля на шляпе, а длинные волосы были заплетены в тонкие африканские косички.

– Тебя зовут Одри? – спросила она, хлопая пушистыми ресницами. – Я Диана. Рафаэль просил проводить тебя до кладбища Метейтри. Ты готова?

Я заторможенно кивнула, и Диана, взявшись за мой локоть, потянула меня к лестнице.

– Подожди! С нами идет мой друг, Коул, – пробормотала я, оглянувшись на дверь. – Но он не открывает. Должно быть, что-то случилось…

– Я встретила Коула по дороге сюда, – невозмутимо отозвалась девочка, наградив меня ласковой улыбкой. Я увидела лапки морщинок, что пролегли вокруг ее глаз, и вдруг поняла, что не такая уж она и юная: просто хрупкая низкорослая женщина, тоненькая, как трость Рафаэля, с детски писклявым голосом. – Он уже ушел.

– Куда?

– Не знаю. На кладбище, наверно, – пожала плечами Диана. – Я сказала, что провожу тебя. Идем. – Она мельком глянула на свои карманные часы, висящее поверх жакета на таком же белом платье, как у меня. – Скоро начало. Надо поспешить!

Все это казалось подозрительным, но Диана шла слишком быстро, чтобы у меня оставалось время на раздумья. Мы запрыгнули в пустой трамвай, идущий без остановок прямо до Метейри, и выскочили на улицу уже спустя двадцать минут.

Вдоль дорог прогуливались ряженые подростки, чумазые и требующие у прохожих конфет. Воздух стоял морозный, но чем больше мы приближались к кладбищу, тем слаще и разреженнее он становился. Желто-багряные листья кружили в вихре у чугунных ворот, гостеприимно раскрытых навстречу ночным посетителям. Диана выставила перед собой ладонь, пройдя впереди, и шепнула заклятие. Из ее руки полился мягкий голубой свет, освещая нам путь, будто она сжимала в кулаке склянку со светлячками.

Повсюду возвышались мраморные статуи и надгробия. Мы прошли вглубь кладбища, и лишь там, за высокими семейными склепами, горели свечи. По воздуху тек запах дурмана и мелодия джаза. По мере нашего приближения музыка звучала все громче, а количество свечей вокруг увеличивалось. Вскоре не осталось тропинки, где землю и могильные плиты не покрывал бы горящий воск, капая и шипя. Пламя колыхалось от ветра и дыхания ковена, собравшегося у центрального склепа, поросшего красным плющом. Ведьм и колдунов вуду здесь было непомерно много: одни танцевали и пели, другие глушили водку и черный ром, а кто-то рисовал на земле особые знаки кукурузной мукой – веве, открывающие врата духам.

Шагая за Дианой на громогласный зов Рафаэля, я засмотрелась на знакомый высокий силуэт и упустила ее из виду. Под ногами захрустели гранатовые зерна, рассыпанные по всему кладбищу.

Коул стоял в закоулке, приютившись возле мраморного креста, и говорил с кем-то. Темные волосы вились, не расчесанные. Он смеялся и активно жестикулировал, и я подошла поближе, чтобы рассмотреть, кому удалось вовлечь его в пылкую дискуссию.