Теперь можно подумать, что обоим противникам настало время с честью сойти со сцены. В том, что они не еще сделали этого, следует винить собор. Никто из них его не созывал, призвав их и заклеймив смутьянами после их отказа, собор заявил о своем превосходстве над самим институтом папства, чего никогда не случалось. Немного дипломатии, немного тактичности и понимания по отношению к двум пожилым людям, каждый из которых был, хоть и на свой лад, честен, и раскол был бы преодолен, и не возникло бы такое абсурдное положение. А в сложившихся обстоятельствах оставалось только признать решение совета противоречащим канону и бороться.

Именно тогда Григорий совершил шаг, за который его впоследствии так проклинали. Он продал всю Папскую область Владиславу за 25 000 флоринов под предлогом того, что большего святотатства, чем решение собора, все равно уже не совершить. В исторической перспективе этот поступок кажется вполне объяснимым и не очень странным. Большая часть этой территории уже находилась под контролем Владислава. Для Григория XII продолжение военных действий не имело смысла, к тому же на это не было средств. Его поступок был лишь немного большим, чем просто признание свершившегося факта, однако позволил приобрести и деньги на продолжение борьбы, и, что не менее важно, сильного союзника в Италии. Он прекрасно знал, что Владислав, силы которого были рассредоточены, не сможет долго удерживать эту землю оружием. В самом деле, благодаря активности Флоренции и Сиены эта земля лишь до конца года оставалась у Неаполя.

На Риальто радость от избрания Григория вскоре сменилась растерянностью. До Пизанского собора республика оказывала ему полную поддержку. Теперь она находилась в затруднении. В августе 1409 года прибыли послы из Англии, Франции и Бургундии. Они просили венецианцев признать папу Александра. В то же время дож получил от Григория просьбу пропустить его через Венецию к Чивидале, что во Фриули, где он собирался обосноваться. Несколько дней вопрос обсуждался в сенате, обе стороны нашли яростных приверженцев. Последовать просьбе Григория и выполнить долг по отношению к сыну Венеции призывали его родные и близкие. Другие напоминали, что папа Александр, рожденный на Крите, тоже является гражданином Венеции. Наконец, дож Стено произнес речь. Он заявил, что в интересах мира и христианского единства Пизанский собор избрал законного папу, и ему надлежит повсеместно оказывать уважение и послушание. Голосование показало 69 голосов против 48. По пути в Чивидале Григория тепло встречали в Кьодже, затем в Торчелло, только ворота родного города были перед ним закрыты. Они не открылись уже никогда.

Это решение сыграло важную роль для Венеции, утвердив прецедент, который согласовался с коллективистской философией венецианцев. Последствия его сохранились для всего института папства — любой папа стал подчиняться Вселенскому церковному собору. Что касается Григория, то, хоть он и ожидал, что ему откажут, и такое отношение глубоко его ранило, он не признал поражения. У него были свои принципы, а груз прожитых лет сделал его еще более упрямым. Кроме того, у него еще оставались могущественные сторонники, в числе их Руперт Пфальцкий, избранный в 1400 году королем Германии,[178] и Карло Малатеста, повелитель Римини. В свою очередь, Бенедикт, похоже, наживался на чужом несчастье. Вскоре стало понятно, что единственным результатом Пизанского собора стало разделение христианского мира между тремя папами вместо двух. Кардиналов подстерегала неожиданность. Когда папа Александр — единственный из соперников, кто, видимо, мог выдержать борьбу, — в мае 1410 года неожиданно умер, у них не осталось времени для новых выборов.

Бальдасаре Косса, севший на папский трон под именем Иоанна XXIII,[179] как говорили тогда, отравил своего предшественника. Было ли это правдой, до сих пор неизвестно. Известно, однако, что прежде он был пиратом, в сущности, пиратом и остался. Живой, деятельный и крайне небрежный, своим карьерным взлетом он был обязан интригам и изворотливости. Морально и духовно он дискредитировал должность папы до уровня, небывало низкого со времен «порнократии» X века. Хронист того времени, Теодорих из Нима, писал, что поражен распространившимися по Болонье, где Косса получил папскую власть, слухами о том, что за первый год своего понтификата он соблазнил не менее сотни женщин, вдов и дев, не говоря уже о бессчетном количестве монашек. Счет за три последующих года, к сожалению, не приводится. Видимо, он велик, потому что 29 мая 1415 года в Констанце снова состоялся собор и, опираясь на опыт собора в Пизе, сместил Иоанна XXIII, заставив ратифицировать это решение собственноручно. Как пишет об этом Гиббон:

Затем, в начале июля, Григория XII убедили совершить почетное отречение, обещая, что в иерархии он будет вторым после папы. Такую привилегию обещать ему было нетрудно, учитывая, что его возраст приближался к девяноста годам, а выглядел он и того старше, так что долго ему не придется ею пользоваться. В самом деле, он прожил еще два года. К тому моменту антипапу Бенедикта тоже успели сместить. Наконец, в 1417 году, с избранием легитимного папы Мартина V, расколу пришел конец.

Первому венецианскому папе не повезло, и он опозорил понтификат. Будь он моложе и сильнее, не возникни у него затруднений с жадными и беспринципными родственниками, которые манипулировали им в своих интересах, он смог бы, как надеялся, преодолеть раскол. Увы, ему пришлось окончить жизнь, проиграв, но он не терял достоинства до самой смерти. Его позорный поступок, конечно, следует рассматривать как тактический маневр. Как показали условия отречения, даже отстраненный от власти, он не был дискредитирован.

Среди всех интриг и переворотов, вызванных расколом, Венеция, насколько возможно, занимала отстраненную позицию, решая поддержать ту или иную сторону только из тех соображений, что данная сторона может положить конец междоусобице. Только по этой причине она поддержала решение собора в Констанце и отправила к папе Мартину четырех послов знатного происхождения в знак своего согласия. В конце концов, для торговой республики не играло роли происхождение папы, кроме того, в худшие годы кризиса у нее нашлись другие заботы — возвращение далматского побережья, прямое следствие войны с императором Священной Римской империи.