каждую пору на коже. Безжалостные лапы впихивали человеку внутрь кучу механических деталей, ковырялись тут и там, протягивали через внутренности провода и шланги, сшивали искусственное и живое. Позже жертве буквально выпилили лицо вместе с доброй половиной черепа, заменив все это рылом из металла и пластика, похожим на кабанье. Экзекуция закончилась тем, что все тело обшили броневыми плитами.

Ричарда замутило. Он чувствовал, что если еще хоть секунду понаблюдает за этим «производством», ледяное дыхание ужаса заморозит не только его мышцы, но и сердце. Навсегда! Потому Лайонхарт собрал все силы и таки повернул голову в другую сторону. Однако кошмар — это не какой-нибудь предмет, который легко убрать из поля зрения. Скорее он подобен вязкой трясине, засасывающей тебя сперва медленно, а потом все быстрее и безнадежнее. Наконец, ты погружаешься в него целиком, и вырваться очень сложно, ведь ядовитая дрянь теперь повсюду. От ее вони перехватывает дух, она затекает в рот и нос, пропитывает насквозь тело и душу.

Так было и здесь. На соседних транспортерах творились вещи ничуть не лучше. Рядом корчилась и надсадно даже не стонала, а выла симпатичная девушка: когда пленников только выгрузили с железнодорожной платформы, аспирант не мог оторвать глаз от ее крутых бедер и пышной груди. Теперь, едва глянув на нее, Ричард будто обжегся: роботы-палачи разрезали тело красотки от шеи до паха, с хрустом раскрыли, словно книгу, ее грудную клетку. Механические лапы деловито копались во внутренностях несчастной, втискивая туда разные устройства, микросхемы, трубки и провода.

Этим все далеко не ограничивалось. Конечности у девушки уже отсутствовали, и сейчас одни манипуляторы аккуратно снимали с нее кожу, а другие по кускам удаляли все кости, заменяя их хромированными распорками. Вскоре девушка превратилась в пульсирующую груду плоти, металла и пластика, скрепленную вместе ребрами конструкции, похожей на батарею отопления. Еще немного, и Лайонхарта бы точно вырвало, но к счастью останки девушки на следующем этапе запихали в стальной короб. Дальнейший процесс «переделки» напоминал сборку какого-нибудь сложного агрегата. К коробу привинчивали другие блоки, на него напаивали схемы, присоединяли шланги. Вскоре получившееся изделие скрылось в отверстии, ведущем, наверно, в другой зал. А тем временем к началу линии подвезли новую пленницу…

Стараясь не слышать ее плача, Дик отвел глаза. Пустая затея! Куда не глянь, везде творилось одно и то же: было ощущение, что в одном зале соединили скотобойню, операционную и цех по сборке электроники. Причем кое-кому приходилось и похуже, чем тем двоим. Так, на третьем конвейере машины без колебаний разобрали некрасивого толстяка на «запчасти». Причем некоторые органы и части тела они аккуратно сложили в раструбы трубопроводов, а другие брезгливо швырнули в грязный лоток на колесиках. Туда же сливалась кровь, выделения и прочие жидкости, имеющиеся в человеческом теле. Заполнившись, лоток сам увозил отходы прочь. Примерно так рыбак потрошит добычу: хорошие куски собирает, а плохие выкидывает. Кстати, в этом цехе большинство ампутированных частей тела не пропадало: их отправляли куда-то по трубопроводам или фасовали в прозрачные емкости. В то же время тут не встречалось пленников старше лет сорока пяти. Старых и больных сразу отправляли в брак?

Поверхность, на которой лежал Ричард, дрогнула. Он почувствовал, что его куда-то везут. Сердце заколотилось так, что его удары почти слились в один непрерывный гул, а в животе противно забурчало. Неужели пришла очередь и аспиранта? Жуткие образы увиденного распирали голову, и в ней не нашлось места для простейшей мысли о том, что Лайонхарт тоже находился среди пленников. Дик огляделся насколько позволяли путы. Странно: по бокам от этой ленты было пусто. Выходит, его не собирались свежевать или, наоборот, готовили особо изощренную расправу? Ответом были только стоны жертв, хруст и хлюпанье терзаемой плоти, да вжиканье различных агрегатов. Конвейер увез притихшего Лайонхарта в окошко на стене, прикрытое резиновой шторкой.

Дик очутился в другом зале, существенно меньше первого, но все равно высоком и просторном. Он походил на католический собор, перестроенный под центр управления полетами. Вверх, подпертые изящными колоннами, возносились стрельчатые своды, по сторонам в густой тени скрывались укромные капеллы, а впереди поднимался величественный алтарь. Детали рассмотреть было непросто: тусклый свет, лившийся из решетчатых окон, не мог разогнать полумрак. Но основные элементы интерьера все же не укрылись от взора. Так, сразу привлекала внимание сложная конструкция из труб, которые, выходя из стен и пола, переплетались над алтарем. Ниже — там, должен располагаться амвон — кто-то находился, но сейчас его скрывал непрозрачный экран. Алтарь полукольцом охватывал пульт с многоцветными лампочками. Над ним в воздухе мерцали широкие экраны, на которых теснились различные схемы, таблицы, непонятные рисунки.

Транспортер привез Ричарда в самый центр трансепта, выгрузив его на поднявшуюся из отверстия в полу кушетку. Аспирант хотел было, воспользовавшись заминкой, вырваться, но из боковин жесткого ложа мигом выскочили гибкие ленты, накрепко сковав пленника. Тем не менее, ему обеспечили некоторое удобство. Кушетка трансформировалась в кресло, усадив Лайонхарта лицом к амвону. Спина ему выпрямили, руки приковали к подлокотникам, ноги… Дик нахмурился и покраснел: он слыхал, что так сидят на приеме у гинеколога. Какое унижение для мужчины! Чтобы отвлечься от неприятных мыслей, он близоруко сощурился, пытаясь разглядеть того, кто находился на амвоне. Благо, окна, или, может быть, стилизованные под них лампы засветились ярче.

Тут экран опустился в пол и Ричард наконец смог разглядеть того, кто за ним скрывался. Это была девушка, вернее, ее торс и голова. Конечности на уровне середины плеч и бедер незаметно переходили в трубы, такие же присоединялись вдоль всего позвоночника и к голове. Казалось, что девушка, точно осьминог, раскинула по всей апсиде толстые щупальца. Дик прищурился, с сомнением вглядываясь в двоящиеся черты незнакомки. Впрочем… не мог ли он ее где-то уже видеть? Наконец проклятая муть перед глазами, лишенными помощи электроники, немного прояснилась, и аспирант не сдержал изумленного вздоха:

— Дени? Это действительно ты?!

Верно, на амвоне восседала блондинка, которая в тот памятный день весело плескалась у водопада с двумя подругами. Теперь понятно, что стало с пропавшими красотками! Причем Дени, похоже, повезло больше, чем Хелен, хотя разве можно такую судьбу назвать везением? Одну превратили в строительную машину, а другую, наверно, в ядро суперкомпьютера?

Лайонхарта взяла злость. Что вообще здесь творилось, зачем его сюда притащили? Если все это происходило по воле Хайланд, то она явно сошла с ума! Весь проект создавался для блага человечества, а не чтобы мучить людей и переделывать их в монстров. Дик вспомнил слова профессора: центральную программу Орбитрона-7 назвали в честь