— Не поперхнитесь, Феофан Феофанович, — предостерегла его девушка.

— Типун вам на язык, Юленька, — жуя, весело пробубнил тот.

— Как вам не стыдно, я проделываю такую работу! — она даже рукой потрясла в воздухе, — а вы самым бессовестным образом потешаетесь надо мной! А еще историк! Коллега. Совесть-то есть у вас?

— Ну, ладно, ладно, — закивал Позолотов. — Кирюша, отвези ее к этой полоумной девочке, а то мисс Пинкертон не угомонится.

В дверь аккуратно постучали. Кирилл, допивавший чай у окна, отодвинул шторку и заглянул на улицу.

— Что это за ханурик? — спросил он и пошел открывать.

— Гоните вы всех взашей! — посоветовал Феофан Феофанович.

— Как это гоните? — удивилась Юля. — Любой человек может стать важным свидетелем!

— Ну да! Повторяю, с тех самых пор, как ведьмам перестали уделять должное внимание, я потерял к этому делу интерес, — признался с набитым ртом Позолотов.

— А зря, — вставая из-за стола, заметила Юля.

— Не там вы роетесь, — вынес свой вердикт Феофан Феофанович. — Вы свернули с генеральной трассы на обочину!

— Тсс! — Девушка приложила палец к губам.

И услышала: «А товарища лейтенанта можно? Инессу Геннадьевну Шмелеву?» «Разумеется», — чинно ответил Кирилл.

— Инесса Геннадьевна, вас! — окликнул девушку из коридора Белозёрский.

— Инесса Геннадьевна? — поднял брови Позолотов. — Звучит.

Девушка вышла в коридор. На пороге мялся старый знакомый Тимофей Суконников.

— Здрасьте, товарищ лейтенант, — поклонился гость.

— Здравствуйте, гражданин Суконников. Пришли с повинной?

— Что-то вроде того. — Он вопросительно взглянул на обоих. — У вас тут штаб, что ли?

— Явочная квартира ФСБ, — с ходу ответила Юля. — Оставьте нас, товарищ капитан, — попросила она Следопыта.

— Так точно, — подавляя улыбку, кивнул Белозёрский.

— Он старше вас, а вы им командуете, это как же? — спросил Суконников.

— Я из спецотдела, — пояснила Юля. — Мое звание к майору приравнивается.

— А-а!

Юля вышла на крыльцо и закрыла за собой дверь. И сразу осталась среди упоительной вечерней свежести, благоухания сада и ядовитых выхлопов перегара, которые щедро выпускал Тимофей Суконников. Он похмелился и твердо стоял на ногах, только очень смущался.

— Я видел, как вы на улице-то с ведьмой, ух! Как вы ее отбили…

Юля брезгливо помахала перед собой ладошкой.

— Вот именно: ух!

— Простите, товарищ лейтенант. Восстановиться надо было. Я смотрел на вас и восхищался…

— Вы мне пришли комплименты высказать, Суконников?

— Да нет…

— И как вы нашли этот дом?

— Язык до Киева доведет.

— Тоже верно. Так с какой повинной вы пришли? Я сегодня добрая, более или менее, и готова выслушать вас.

— Я к этому делу, с убитой студенткой, ничего не имею. И Семен Чаргин тоже. И Марианну мы не убивали. Семка любил ее без памяти. Я на суде об этом говорить не буду — хоть расстреляйте, вам говорю, сейчас. Чтобы вы, Инесса Геннадьевна, по ложному следу не ходили.

— Ну-ну, — поторопила его Юля.

— Семка никогда не терял надежды добиться Марианны и не понимал, чем он плох, почему она отказывает ему. А потом ее убили, и первым подозреваемым был Жирков, эта сволочь, и ведьмак с острова. С ведьмаком Семка однажды схватился в забегаловке, но получил от него. И что-то тот ему сказал. Что, мол, не там ищете. Жить в Раздорном Семка больше не мог, уехал учиться в город. А потом к матери однажды вернулся и, как я понимаю, столкнулся нос к носу с Жирковым. А потом эту мразь нашли с его же ножом в животе. Сёмка после этого очень быстро уехал из Раздорного и больше уже никогда не возвращался. И нам ничего не говорил. Мы только перезванивались, и все. Я так понял, что Жирков хотел его пырнуть, а Сёмка не дался. Повторяю: хоть режьте, я на суде этих слов не подтвержу. Так что никто из нас не убивал Марианну и уж точно не убивал эту студентку из лагеря археологов. В этом направлении, товарищ лейтенант, только время зря потратите.

Юля усмехнулась.

— Вы очень помогли следствию, товарищ Суконников.

— Правда?

— Правда. Теперь идите домой и никому не говорите о нашем разговоре. Ясно?

— Ясно, Инесса Геннадьевна, — согласился забулдыга.

— Доброй ночи, Тимофей.

— Доброй, — благодарно поклонился Тимофей Суконников.

— И никому не говорите о том, что были на явочной квартире ФСБ. Для вашего же блага.

— Не буду! — со всей искренностью отозвался он.

Юля открыла дверь и зашла в дом.

— Ну, кто это был? — спросил Позолотов. Он стоял у окна и по всей видимости наблюдал за встречей. — Позвольте, я догадаюсь. — Феофан Феофанович едва сдерживал улыбку. — Тимофей Суконников? Свидетель?

— Он самый, — садясь за стол, сказала Юля. — Визит на миллион, если честно.

— Да? — поднял брови Феофан Феофанович.

— Именно так. После смерти Марианны Семен Чаргин, один из подозреваемых, всячески хотел найти убийцу и отомстить за Колосову. Через три года он вышел на уголовника Жиркова, и того нашли с собственным ножом в животе. По всей видимости, это была самооборона. Жирков хотел ударить Чаргина, но тот изловчился и сам ударил рецидивиста. Вот почему после этого он раз и навсегда уехал из города. Была бы я и впрямь работником полиции, то стала бы крутить это давнее дело, а так — пусть все остается как есть.

— Пусть, — поддержал ее Белозерский.

— И не будем ничего говорить Кудряшову, да? — глядя в глаза Следопыту, спросила она. — Тимофей Суконников все равно станет отрицать этот разговор.

— Я на вашей стороне, Юленька, можете в этом не сомневаться. — Кирилл улыбнулся. — И потом, вы у нас старшая по должности. Спецотдел!

— О, да, — кивнул Феофан Феофанович, — с Юлей Пчелкиной никто не сравнится! Я совершенно искренен, кстати.

— Предлагаю вернуться к разговору о странной девочке в окне, — заявила Юля. — Я должна ее навестить, и как можно скорее. Лучше всего — сейчас. Кирилл, у вас есть дешевый фотоаппарат, мыльница?

— Есть, — ответил хозяин дома.

— Отлично. Но фотоаппарат это далеко не все. Мне нужна ваша серьезная помощь, Кирилл. И не только ваша.

— Я никуда не пойду, — зевнув, замотал головой Феофан Феофанович. — Даже не просите. У меня программа возлечь на крестьянское ложе и поглядеть в телевизор.

— А вы, товарищ пенсионер, мне как раз сегодня и не нужны, — снисходительно молвила Юля. — Лежите на своем ложе и смотрите свой бестолковый телевизор, — и перевела взгляд на Кирилла. — Это очень важно! Буквально — жизненно важно! И я сейчас не шучу.