Лето 7148 (1640)

В один из рассветных часов летнего утра, когда Албазин сумел связаться с Новоземельском, Соколов был там, гостя у полковника. Когда Вячеслав узнал о нападении казаков на Усть-Зейск, он поначалу впал в ступор. Внутри что-то оборвалось. Что это было? Инициатива сибирских воевод или действие по приказу из Москвы? Казалось бы, все проблемы мирного сосуществования были решены, и факт сотрудничества с Енисейском это показывал. Обсудить с Беклемишевым это уже не получалось — его караван уходил к Москве вместе с ангарским посольством. Пока установить связь с ними никоим образом не удавалось. Посвящать же воеводу Измайлова в тайну радиосвязи было пока преждевременно, он совсем другой человек, нежели Василий Михайлович. Предложение Сазонова провести ответный рейд на Охотский острог Вячеслав отмёл сразу. Хотя сказанное на горячую голову албазинским воеводой было по-своему логично — ведь ватага казаков была рассеяна, часть пленена, часть побита, а силы дальних казачьих острогов были не безграничны.

— Не торопи события, Алексей. С Москвой мы всегда успеем поссориться, пусть даже мы трижды правы будем, — говорил тогда Вячеслав.

— Но ведь это будет акция возмездия! — возразил Алексей.

— Не нужно! Алексей, пойми, ну сожжёшь ты Охотск, кому от этого хорошо будет?

— Думаешь, это самодеятельность воевод? — уже спокойным голосом проговорил Алексей. — В принципе якутский атаман Копылов говорит именно об этом.

— Ну вот видишь, Алексей. Но теперь ты встречай гостей как можно жёстче, держи оборону. Мы пробуем связаться с ушедшим посольством, поговорить с Беклемишевым, чтобы царь узнал об этом происшествии.

— Ясно, Вячеслав Андреевич.

— Подкрепление к тебе придёт, Алексей, главное — держи то, что есть. — Соколов немного помедлил. — Как твоя жёнушка себя чувствует?

— Отлично, — хмыкнул Сазонов. — Через полгода жду прибавления.

— Ну и ладушки, рад за тебя, — улыбнулся Вячеслав. — Удачи тебе, конец связи.

Аккуратно положив потёртые наушники на стол, Соколов обернулся к сидящему у открытого окна полковнику:

— Ну что, Андрей, какие мысли?

— Укрепляться на Амуре, несмотря ни на что, — встал с кресла Смирнов. — Создавать в Удинске слаженные отряды из молодёжи, туземной в том числе. Все паровики — на Амур, пусть в убыток нам здесь, но пять-шесть машин там сейчас нужны. Пока не будет полноценной амурской флотилии, все усилия укрепиться там будут тщетны.

— Ну да, двумя корабликами многого не навоюешь. Андрей, у меня голова раскалывается! Столько всего: и Нерчинск, и Железногорск, и золото — всюду нужны люди, а их так мало!

— Компенсируем технологиями, Вячеслав. Паротурбину Радек нам вот наколдует, наконец, — рассмеялся полковник. — А вообще, нам бы ещё тысячи три народу.

— Все надежды на результаты работы нашего посольства, — буркнул Соколов. — Постучав пальцами по столу, он хлопнул себя по лбу: — Андрей! После обеда поедем к Сергиенко. Он сейчас с Дарьей и биологами в Белореченске. Если то, что они передавали, — правда, то у нас праздник! Получена большая партия пенициллина, над которым они так долго трудились. Это прорыв!

Владиангарск

Конец августа 7148 (1640)

— Товарищ воевода! Разрешите доложить! — Молоденький ефрейтор, паренёк лет четырнадцати, оправляя ремень висящего на плече карабина, появился на пороге комнаты совещаний.

— Докладывай, — позволил Петренко, оторвавшись от карты.

Офицеры крепости, сидящие за длинным столом, разом обернулись к вошедшему юному воину. А тот, нисколько не смущаясь, принялся зачитывать радиограмму, пришедшую с заставы:

— Мимо заставы Нижней проследовало судно малой осадки. На борту оружные люди, числом до двух десятков. Не енисейцы, одеты богато. Идут уверенно.

— Так! — хлопнул кулаком по столу Ярослав. — Прощёлкал гостей посол наш в Енисейске! Карпинский ни разу не подвёл. Ладно, ступай, Александр.

А через пару часов у крепостного причала Владиангарска под присмотром канониров и снайпера пришвартовался дощаник. К сходившим на берег людям подошла команда пограничного контроля — пять воинов в красных кафтанах с белыми обшлагами. Четверо солдат в стального цвета полушлемах со знаком сокола, с винтовками и примкнутыми ножевидными штыками остались немного позади офицера в блестящей кирасе с золотым ангарским гербом по центру, который, придерживая рукою палаш, обратился к гостям:

— Приветствую вас на Ангарской земле! Я капитан пограничной стражи Ангарского княжества Аркадий Ярошенко. Назовите себя и цель вашего визита к нам.

Вперёд вышел молодой человек в дорогой одежде и с аккуратно подстриженной небольшой бородкой. Аркадий с удивлением для себя отметил, что этот интеллигентного вида человек до изумления напоминает ему персонаж Андрея Миронова из кинофильма «Три плюс два».

— Имя моё Афанасий Бойков, а прибыл я с вестью и добрым словом от Строганова Дмитрия Андреевича для разговора с князем Вячеславом Соколом или с его доверенным лицом.

Слияние Оки и Москвы близ Коломны

Июль 7149 (1641)

Спустя год после того, как посольство отправилось в первый переход до Маковского острожка близ Енисея, ангарцы достигли наконец родного города албазинского воеводы Сазонова. В Коломне они пристали к причалу у местной таможни, и в поле их зрения появились два десятка стрельцов и небольшая группа чиновников с приказным дьяком во главе. К ним они пока не проявляли повышенного интереса, лишь дьяк сошёл на лодии — представиться и осмотреть груз ангарцев. Однако они ограничились визуальным осмотром, ящики вскрывать не стали. Грауль по совету Кузьмина мягко отказал в просьбе дьяку, а тот и не настаивал. Вместе с ангарцами был человек воеводы Бельского, что пытался обманом проникнуть в Ангарию, — подьячий Фёдор, которому по прибытии в Москву надлежало сразу же отправляться в Себеж, где воеводствовал Никита Самойлович. Связь договорились держать через купца Савелия Кузьмина либо его дворню. Бельскому ангарцы везли дюжину ружей и боеприпасы.

Ну а Карпинский просто с великим любопытством обозревал окрестности. Всё вокруг — и кирпичный Коломенский кремль, и голоногие женщины, полоскавшие бельё, и озорные ребятишки, сигавшие в воду с ветвей нависавших над водой деревьев, — всё это было столь родным, близким, что кололо в груди, а сердце начинало учащённо биться. Сидишь вот так, на носу ладьи, привалившись к ящику, и окружающая тебя действительность кажется сном, обыкновенным сном. И задумываешься о природе того явления, что занесло тебя в сей мир, — непостижимо это, невозможно понять того, что даже не способен вообразить. Все эти сказки про путешествия во времени казались эдакой шуткой, занятным чтивом, которое к реальной жизни никакого отношения не имеет и иметь не может по определению. Как и невозможны всякие путешествия во времени. Пётр уже читал, кажется, в книге одного из классиков фантастики о том, что перемещения во времени возможны, но только вперёд, в будущее, но никак не в прошлое. А вот поди ж ты, угораздило.