мне с дверью, – отмахнулся Эрик от говорящего, а затем вернулся к попытке отворить проход, напирая на ручки со всей силы.

– О, позвольте я вам помогу, – протянул Нэнэкси.

Он подошёл к двери, плавно провёл по ней рукой, и тем самым отворил их. Но когда Готинейра, уже приготовившись, собиралась шагнуть через порог, то от увиденного отпрыгнула назад. За дверью оказалась тёмная и холодная пустота, образующая пропасть. Эрик выглянул туда, ощутив неприятный и какой-то мертвецкий холодок, царапающий лицо своим зловещим прикосновением.

– Что за шутки? Чёрт, эта не та дверь. Нужно найти другую, которая ведёт в следующий вагон.

– Она здесь единственная, – заметил Нэнэкси. – Эта. Лишь она ведёт прочь, на выход.

Готинейра с Эриком переглянулись между собой.

– Но этого не может быть. Такие двери на поезде всегда ведут из одного вагона в другой, – произнесла девушка голосом, полным непонимания.

– Вы правы. Или не правы, – Нэнэкси продолжал говорить загадками. – Но, как я сказал ранее, исчезло ныне то, что незабвенно по своей печальной природе.

– Я… не понимаю, – замешкалась девушка, прокручивая в голове всякие мысли.

– О, дитя, я помогу тебе понять, – он, совсем не брезгуя испачканной с ног до головы девушкой, нежно прикоснулся к её плечу рукой, которая тут же развеялась, словно густой дым.

– От этой загадочности только больше проблем. Да где же выход, – продолжал возмущаться Эрик, ползающий вдоль стены в поисках другой двери.

– Позвольте, – Нэнэкси медленно отошёл от Готинейры. – Если вам так не терпится уйти, позвольте показать вам выход.

– Хм, так просто? В чём подвох? – опять насторожился парень.

– В моих словах нет подвоха. Я просто говорю вам правду.

Хозяин этих покоев плавным шагом направился к стене, где висел занавес. Нэнэкси неспешно шёл, что ещё больше напрягало Эрика, который, будучи на нервах, хотел поскорее найти выход и двинуться дальше.

– Ну почему так медленно? – продолжал возмущаться он.

– Медленно? Мы никуда не спешим.

– Вы, может, и нет, а мы очень торопимся.

– Не стоит. Время вокруг и здесь идёт разным ходом. Пока вы спешно стараетесь жить, то вовсе не замечаете, как время уходит в забвение. И даже сам сон превращается в обузу между вечером и утром. Но не здесь. Вы можете спешить, но тут это ни к чему. И даже после многих лет ожиданий в этих чертогах любой, кто захочет вернуться назад, по возвращению обнаружит, что его привычное время совсем не ушло.

Пока парень слушал его речь, то заметил, что привычная вибрация, создаваемая пробудившимся пожирателем миров, полностью отсутствует. Будто на это место действительно не влияло разрушение поезда.

– Значит, время здесь движется иначе, чем за пределами этого места?

– Вы наблюдательны. Очень, – довольно произнёс Нэнэкси.

Хозяин этого места, наконец дойдя до занавеса, одним касанием отодвинул его, открыв проход в помещение величественной красоты, оказавшееся театральным залом. Множество рядов мягких кресел одиноко пустовали, кроме одного – первого. Перед самой сценой сидели две статуи, вросшие ногами в пол, а руками в подлокотники кресел.

– Они были так полны надежды, хоть совсем и не дождались желанного, – продолжил Нэнэкси, подойдя к изваяниям. – Это место грёз, оставшихся в памяти бесконечных гонок жизни. Раньше сюда приходили старики, осознавшие всю трагедию неправильности своего выбора. Бородатые дети, всю жизнь думающие, что они живут, а на самом деле лишь бежали через года непонятно куда, совсем не замечая самых мелких радостей. Их было много, и они все плакали, осознавая, что их жизнь подходит к финалу, а они так и не успели вкусить сладость её плодов. Но я их любил, как мать своё чадо, и я позволял им отбросить всю глупость и насладиться теми ушедшими воспоминаниями юности, от которой они убежали во взрослую жизнь.

Эрик и Готинейрой следовали за Нэнэкси, параллельно с этим осматривая могучих размеров зал. И внезапно девушка, заметив что-то интересное, метнулась к одному из рядов.

– Готи, ты чего?! – крикнул парень ей вслед.

– Эрик, смотри, это же дядюшка Лин! – отвечала она, подбегая к одному из кресел, где сидел скелет.

Но когда девушка, обрадовавшись, очутилась совсем близко, то поняла, что Краус сидит неподвижно, а его кости – гранённый камень.

– Что с ним? – ошарашенно спросила Готинейра.

– О, вы нашли своего друга, – флегматично сказал Нэнэкси, неожиданно появившись рядом. – Историю его не излечить никакими цветами. Если только… – он сорвал с плеча Крауса распустившийся бутон, – …розами. Сколько силы в этом чуде алой вуали.

– Что с ним? – спросил подошедший Эрик, увидев окаменевшего Лина.

– Почти ничего. Моя работа – даровать то, что упустили в безжалостном шторме жизни – драгоценные воспоминания. Это место – театр памяти. Я же – кукловод потерянных грёз. А те славные бедняги… – продолжил он, посмотрев на две каменные статуи в первом ряду, – …так и не дождались, утонув в пучине собственной надежды, в которой до сих пор продолжают пребывать утопленниками. Но вы можете помочь мне, а я помогу вам… выбраться отсюда.

– Что? Серьёзно? Значит, выход отсюда всё же есть? – обрадовался Эрик. – И что же ты хочешь?

– Лишь одну маленькую услугу. Когда-то сюда приходили многие, потерявшие свои грёзы в круговороте жизни, но желающие вспомнить, испытать былую радость, которую упустили в погоне за ничем. Мои славные куклы помогали воплотить эти моменты в жизнь, обыграть воспоминания, растопить льды обречённости и упокоить блуждающих. Но всему приходит конец, и даже моим силам, и даже моим куклам. Они испустили свою жизнь, и уже не слышат меня, а я не могу до них докричаться, не могу даровать последнее представление последним гостям. Гостям, которые восседают здесь и по сей день, обременённые тяготой нерушимой надежды.

Нэнэкси, пройдя вдоль рядов, подошёл к двумя статуям, что сидели в кресле, и дотронулся до них, осветив кости внутри их каменной оболочки.

– Ну, так как? Вы поможете мне? – протянул Нэнэкси.

– И что надо делать? Только давай поскорее, – нетерпеливый Эрик уже прикидывал в голове предстоящую работу.

– Для начала… хм… сменить эти уродства, – отозвался Нэнэкси о тряпье, надетом на парня, да и вообще об испачканном в крови и сточных водах одежду и Эрика, и девушки. – Пройдёмте, я всё покажу.

Он повёл своих гостей обратно – туда, где они встретились с ними впервые. А затем, сдвинув очередной занавес, открыл проход, где оказалась гримёрная. Когда все прошли туда, то Нэнэкси сказал:

– Прошу, – он показал на примерочную, куда и проследовал Эрик.

– Нам бы, – начал парень, – сперва смыть с себя… всё это.

– Конечно, – спокойно протянул хозяин театра. – Вы найдёте тёплые воды за сей дверью, – указал он пальцем на стену, и она сдвинулась. – Я буду ждать вас тут… хоть вечность. Спешить нам некуда.

Эрик, пройдя внутрь, очутился