– Что? – разом очнувшийся писец открыл глаза. Вокруг была кромешная тьма. – Кто тут? Лори, ты?

– Тс-сс, – холодные пальцы легли ему на лицо. – Это я, Грифф… Я только что вернулся. Не шуми. Накинь плащ и выйди на улицу.

– Зачем?

– Разговор есть. Не спорь. Иди…

Плащ лежал рядом – видимо, Грифф принес его с собой и бросил поверх одеяла. Гай потянулся к тумбочке, на которой вечером сложил одежду, но наемник перехватил его руку и прошептал:

– Только плащ. И башмаки на полу.

Гай собрался, как ему было велено. Вслепую, поддерживаемый крепкой рукой наемника, прошел к дышащей сквозняком двери. И, уже перешагивая порог, засомневался, верно ли поступает.

– Куда мы идем? Зачем? Почему темно? Еще ночь? А где все?…

Грифф вытолкнул его из горницы, быстро прикрыл дверь, прислонился к ней спиной и быстро зашептал:

– Я встретил человека из твоей Обители. Он назвался Абаком. Я рассказал ему про тебя, и он захотел с тобой поговорить. Наедине. Чтоб никто другой об этом не знал. Я привел его сюда, и сейчас он ждет у реки. Он очень просил не поднимать шума. Он прячется от тралланов. И еще от кого-то. Он ото всех прячется.

– Почтенный Абак? Здесь?

– Да, да… Только тихо. И давай торопиться. Пока не рассвело, пока ночь на дворе.

– Я иду. Конечно, иду. Где он? Как он? Проводи меня к нему! Быстрее!

– Конечно, провожу… Для того я и пришел за тобой, маленький мастер…

Они проследовали темным коридором и вышли в заставленный старыми вещами приделок. Здесь Грифф снял со стены лампу и засветил ее; Гай заметил, что на плече наемника висит большая сума.

– Ты насовсем вернулся? – спросил писец. – Закончил свое дело?

– Кажется, да… Кажется, закончил… Они вышли в ночь.

А в горнице в этот самый момент с широкой одежной полки прямо в кровать к Лори скакнул взъерошенный Скратч. Сверкнув зелеными глазами, он ткнулся острой мордочкой хозяину в лицо и произнес:

– Грифф пришшел. Грифф увел Гая…

Кот только что вернулся с улицы. Сидя на причальных мостках, он пытался подцепить когтями охотящихся за комарами рыбешек и вдруг увидел, как по черной воде к берегу неслышно крадется огромный корабль, увешанный черепами. Скратч узнал человека, что стоял на носу корабля. Скратч заподозрил неладное. Скратч решил подслушать, о чем будут говорить прибывшие люди.

У него был очень хороший слух. И он узнал, зачем здесь этот корабль.

Скратч решил предупредить хозяина…

– Грифф привел тралланов, – с трудом выговорил кот.

Лори открыл глаза.

Волшебство работало. Тильт убедился в этом, придав своей потрепанной рубахе прочность кольчуги и заострив столовый нож так, что он не тупился и об камень. На это ушло восемь дней. Вернее – ночей. Для этого потребовалось десять листов особой бумаги и восемь ореховых скорлупок специальных чернил.

Любопытство заставило Тильта сжечь в печи один из текстов. И магия перестала действовать – прелая рубаха снова легко рвалась руками.

«Значит, – сделал вывод молодой мастер, – если уничтожить Книгу Драна, то ее волшебство уйдет из мира».

За одну ночь Тильт восстановил превращенные в пепел листы и убедился, что его одежда вновь сделалась прочной, как доспех.

Теперь можно было начинать действовать.

Несколько дней Тильт строил планы побега. Он решил, что ему нужны будут бойцы, но пока не знал, откуда их взять. Впрочем, один воин у него уже был.

– Почтенный Ферб… – Тильт постучал в стену костяшками пальцев. – Почтенный Ферб… Вы… Ты… Слышишь меня?…

Он страшно трусил. У него коленки дрожали. Мыслимое ли дело – разговаривать с ожившим мертвецом, стоя в полушаге от него.

– Почтенный Ферб, я хочу тебе помочь. А ты поможешь мне. Я собираюсь кое-что изменить. Тебе, наверное, сейчас плохо. Я постараюсь сделать, чтобы тебе стало лучше…

Ответом ему было глухое ворчание, доносящееся из-за каменной кладки.

Встав на стул, Тильт достал с полки свернутые в трубку бумаги, разложил их на столе. Несколько раз перечитал написанные им строки, а потом взялся за перо.

Он сделал Ферба послушным и неуязвимым. Он дал ему силу пяти троллей, но на всякий случай лишил его возможности двигаться. Он отнял у него страх и вернул ему память. Он много чего еще сделал – исписал мелким почерком двадцать листов и маленький бумажный огрызок. На это у него ушло тридцать ночей.

– Ты должен вести себя тихо, почтенный Ферб, – каждое утро наставлял своего соседа Тильт. – Сейчас ты не можешь двигаться, но это временно. Скоро мы выберемся отсюда. Вместе. А пока продолжай притворяться мертвым.

Ферб мычал за стеной, сопел, взрыкивал. Он словно хотел сказать что-то, да никак не мог совладать с онемевшим языком.

– Не шуми, – выговаривал ему Тильт. – Нельзя, чтобы тебя кто-то услышал.

Ферб, наверное, это понимал. Потому обычно он вел себя тихо. Но оживал, стоило Тильту с ним заговорить.

А не разговаривать Тильт не мог. Он не был уверен, что сумел изменить Ферба так, как задумывал. От ожившего мертвеца ожидать можно всякого. Вдруг он только одного и желает – вырваться да и перегрызть писцу глотку, хлебнуть его горячей крови.

– Ты ведь все понимаешь, о чем я говорю? – вопрошал Тильт. – Ты ведь со мной заодно?

Он с замиранием сердца ждал ответа. А Ферб рычал и хрипел, тщась что-то высказать. Однажды Тильт решился.

– Я выну один камень, – громко сказал он, прислонившись лбом к кладке. – Сверху. Нам не нужно будет кричать, чтобы слышать друг друга. А еще… Еще я хочу на тебя посмотреть…

Незатупляющийся, неломающийся нож легко крошил застывший раствор – и все равно Тильт взмок, выковыривая из кладки неровный каменный обломок размером с голову ребенка. Работать под потолком, подняв руки, было нелегко. Но писец справился. Камень поддался, сдвинулся. Тильт подцепил его ножом, осторожно вынул, опустил на пол.

Из черной дыры пахнуло тленом.

У Тильта закружилась голова. Он отошел, сел на угол лежака, отдышался. Взяв со стола подсвечник, вернулся к стене. И понял свою ошибку – он не мог заглянуть внутрь – слишком высоко была расположена дыра, чересчур близко к потолку.

Зато теперь можно было разговаривать, не повышая голос.

– Я здесь, Ферб. Ответь мне, скажи что-нибудь. Я хочу быть уверенным, что ты все понимаешь.

Замурованный разбойник захрипел, засипел. Теперь его голос звучал гораздо отчетливей, и Тильту даже показалось, что он разобрал несколько слов.

– Убьют… – пытался выговорить Ферб. – Озеро… Спеши, мастер…