– Сир, я прошу простить мне мой поступок, но дело мое очень срочное, - начала Фелисия, опустив глаза.

– Вы сегодня не так прекрасны, как вчера. Вы больны? – казалось, король действительно заметил ее перемены и обеспокоен.

– Нет, но мой жених, Константин… На него напали ночью, и сейчас он лежит в конюшне. За ним ухаживают мои стражи. Он без памяти, сир. Стражи нашли его вечером возле стен. Я хотела бы просить вас дать свое согласие на наш отъезд – дома я вылечу его. И еще… мы хотели бы стать мужем и женой, сир, - она с ходу выпалила все, боясь, что вот-вот ее выгонят из залы, и тогда ей придется дожидаться приезда Его Величества.

– Сегодня ночью в тюрьме умер повстанец, с которым я хотел бы поговорить сам. Утром солдаты объявили, что Константин накануне вел его допрос. А сегодня я посылал за Константином, но мне сказали, что он ночью ругался с кем-то во дворе, а потом пропал.

– Да, стражи нашли его возле стены в траве. Он не приходит в себя, и у него, похоже, сломаны ребра – дышит он надсадно. Он долго не сможет и пальцем двинуть, и за ним нужен уход. Сир, позвольте нам уехать – я не могу на долго оставлять графство.

– Он просил за ваш брак, леди, и я согласился, при условии, что вы будете не против, - теперь он говорил достаточно громко, и люди прислушивались. – Только, стоит ли вам, леди, имея такой титул, выходить замуж за безродного? Думаю, у каждого второго в этой зале есть предложение для вас. Если не от себя лично, то от своего сына или брата, - он обвел рукой своих гостей.

– Нет, сир, он просил моей руки, и я ответила согласием.

– Хорошо, только я прошу оповещать меня о здоровье Константина, и не забывать, что на осеннюю охоту я хотел бы получить приглашение, графиня, - хмыкнул Эдуард, понимая, что теперь графство под правильным надзором двуликого человечка, который все был готов продать королю за возможность быть рядом. Леди отошла, и быстро направилась к выходу, а король долго смотрел ей вслед. Он не мог поверить, что такая умная женщина клюнула на любовь мужчины не просто ниже себя по статусу, но и скользкого как уж, врунишки. Он снова усмехнулся про себя, уверяясь, что женщины не умнее козы, проводил ее взглядом, пока она спешно не вышла за двери, и продолжил разговор с лордами.

Фелисия еле сдерживалась, чтобы не выбежать, и не направиться сразу в конюшню, но ей нельзя было этого делать.

– Тина, иди к маршалу, и скажи, чтобы всех собирали, и еще, мы выезжаем сегодня, сразу после того, как король со свитой выедут на север. Проследи, чтобы запас еды и удобных матрасов был в карете – со мной поедет Уильям. Король признал его Константином, и отныне вы должны забыть имя Уильяма… Навсегда.

Тина мотнула головой и побежала к конюшням. Фелисия поспешила в комнату – дорога была каждая минута, и она решила самостоятельно собрать свои вещи. Нужно было как можно быстрее вывезти Уильяма за стены замка и самой посмотреть его раны. Она без разбора, кучей запихивала белье и прочее в дорожные холщовые сумки, составляла их на кровати, потом позвала Марту, но не позволила ей войти:

– Сообщи на кухне, что сегодня мы уезжаем. Сейчас придет моя служанка, и заберет собранную в дорогу еду. Мы должны выехать сразу после короля, и мне не нужны вопросы, король сам дал согласие, - выпалила она, и Марта мотнула головой и сразу направилась к лестнице.

Никто не знал, что графиня отбывает не одна – карету подали прямо к донжону, и накиданные в ней матрасы и шали говорили лишь о том, что женщина любит комфорт.

Усевшись внутрь, и поняв, что для Тины нет места, она посмотрела на нее грустными глазами.

– Ничего, леди, я могу и на козлах, лишь бы он доехал, - мотнула она головой на кучу, казалось бы, наваленную из вещей в спешке.

Как только небольшой отряд стражей и карета покинули замок, и он пропал из вида, Фелисия выдохнула и приказала остановиться. Уильям дышал надсадно, но дышал, и морщился во сне. Эдвард и Магрегор сделали в конюшне ночью все, что могли – рука была в порядке, хоть плечо и покрывал огромный синяк. Фелисия распахнула одеяла, которыми он был накрыт и осмотрела грудь, которая напоминала котел – не было на нем места, где не расплывалась бы черным и фиолетовым гематома.

Лицо никогда больше не станет таким как раньше – это было понятно сразу. Фелисия взяла из рук Тины кувшин с виски и полила на полотенце. Протерев раны на лице, она отметила, что нагноений нет – хорошо, что вчера стражи сделали с ним то же самое – Магрегор хорошо обработал глубоко рассеченную кожу. Левый глаз будет натянут, и внешний его угол всегда теперь станет стремиться вниз. Сейчас глаза были отекшими настолько, что даже если бы он и захотел открыть их, то не смог бы.

Фелисия успокаивала себя тем, что это очень кстати – король знает Костю в лицо, и это лицо, оставшись оно прежним, не позволило бы выдать Уильяма за другого человека.

Между сиденьями кареты положили пару досок, и сейчас внутри был небольшой диван. Уильяма уложили по диагонали, ноги оставались в проходе, и Фелисия решила, что каждые три – четыре часа они будут останавливаться, чтобы поднять их на эту коротенькую кровать – так его тело не станет страдать от одного положения. Сама же она ехала, приткнувшись в уголке. Когда начинало клонить в сон, опускала голову рядом с его головой, укладывала свою руку на его грудь и крепко спала под неровное и сиплое дыхание. Ноги и тело затекали быстро, но вариантов других просто не было.

Уже второй гонец был отправлен в замок, где ее ждала сестра. То, что Фелисия возвращается так рано могло ее испугать, потому что в этом мире столь длительные поездки ради пары ночей в гостях были утопией. Гонца информировала сама Фелисия, и строго – настрого велела не пугать сестру, а проговорить, что король отпустил ее домой по ее пожеланию. О человеке в карете приказано было молчать.

– Эдвард, я решила поехать верхом этот отрезок еще и потому, что должна поговорить с тобой, - начала Фелисия, поравнявшись с маршалом. – мы немного отстанем, да и Тина должна отдохнуть в карете, за одно присмотрит за Уильямом.

– Да, как скажете, леди, - ответил Эдвард и придержал свою лошадь.

– Твои люди очень помогли нам, но меня беспокоит то, что они знают все. Ты понимаешь, о чем я говорю? – она посмотрела на него внимательно, дожидаясь его реакции. Больше ее интересовали эмоции, которые моментально вырисовывались на его лице.

– Да, леди, и я уже поговорил с ними. Эти люди готовы служить в замке до конца, и их устраивает то, как вы платите, и ваш распорядок.

– Я буду платить им больше, но ни единого раза ими не должно быть упомянуто имя Уильяма. Никогда, Эдвард, понимаешь? Это Константин – мой жених. Он безродный, но то, что он много сделал для короля, позволяет взять меня в жены, - словно рассказывая впервые, проговорила эту информацию Фелисия.

– Да, леди, они это знают. Больше никогда не прозвучит этого имени с их уст, - уверенно ответил Эдвард.

– А по окончанию службы, все трое получат хорошие наделы земель, и я помогу со строительством домов. Так же, готова помочь в сватовстве. С таким имуществом, думаю, они смогут очаровать даже баронесс, чьи отцы не больно хорошо вели хозяйства, и остались не слишком богаты. Это позволит получить еще и статус для своих детей.