– Тогда, мой господин, потрудитесь объяснить, чем именно вызвано ваше неудовольствие. То, что я причинил боль этой маленькой мерзавке Урано – наше с нею внутреннее дело, которое лишь по стечению обстоятельств пришлось решать в Замке…

– Урано – пыль под ногами, – отмахнулся Элори. – Меня волнует совершенно другое. А именно – то, что это действо было устроено по приказу Тайах.

Арзаль рассмеялся:

– Во-первых, не по приказу, а по просьбе. Во-вторых, у меня в этом деле был свой собственный интерес. И в-третьих… я всегда считал, что паранойя как-то больше к лицу Владыкам Порядка. Неужели вы до сих пор не поняли, что Тай абсолютно не интересуется властью? Даже после того, как целый год продержали ее при себе?

– Она была любовницей Тысячеликого! – отрезал Элори. – Она унаследовала его свиту и убежище, и кому, как не ей, попытаться собрать Ювелиров вокруг себя…

– И что с того? – удивился Арзаль. – Даже если бы она действительно этого хотела, всех ей не собрать никогда. Слишком уж мы разные.

– Двое всегда были при ней. А теперь и ты готов выполнять ее… просьбы, и это при том, что ты способен сделать с ней все, а она с тобой, по идее – ничего!

– Скажем так: я могу сделать с Тайах несколько больше, чем она со мной, – уточнил Арзаль. – Девочка она одаренная, и ей под силу управиться очень и очень со многими, но я сильнее хотя бы из-за того, что в десять раз старше и во столько же раз опытнее. Именно потому я вообще ввязался в это дело – Тай оказалась превосходным орудием для моих целей. Кстати, их пресловутое убежище я тоже видел – всего лишь две комнаты, куда никто не может войти без их разрешения, одна обита красным, другая зеленым… Я в их годы, кстати, тоже не любил решать свои проблемы в домах свиданий – ужасно бесила мысль, что до нас в этой комнате бывали сотни и сотни будут после нас. Тоже мне, крамола – свой угол для занятий любовью…

– Да при чем тут любовь! – Элори даже вскочил со скамьи, на которой сидел. – Убежище – это место, где они совершенно мне неподконтрольны! Один Мертвый бог знает, о чем они там секретничают…

– Они тоже его жрецы, – усмешка сбежала с лица Арзаля. – А значит, имеют право и на это.

Неожиданно глаза его полыхнули закатом.

– Сколько я с вами знаком, мой господин, столько вы боитесь нас – тех, над кем не имеет власти ни один из живых богов. Даже несмотря на то, что за все эти века никто из нас не сделал и попытки отобрать у вас Замок – хотя, если совсем начистоту, вы давно уже прямо-таки напрашиваетесь на такую попытку. Мало вам подхалимства Ланшена, мало нашей с Крейдом лояльности – стоило исчезнуть Тысячеликому, как вы тут же прибрали к рукам Тайах. А когда та всего лишь не пожелала последовать примеру Ланшена, объявили ее чуть ли не заговорщицей… И все-таки к алтарю ее отвели именно вы. И любого из нас отводили именно вы. А ведь от нас так просто избавиться – всего лишь не посвящать новых, все мы смертны, а с уходом последнего из нас не станет и самого алтаря… Значит ли это, что мы зачем-то нужны вам… даже больше, чем вы нам, повелитель?

Ответом Арзалю было молчание. Элори сорвал с монстеры лист и теперь один за другим обрывал его зубцы.

– Но все-таки ваша боязнь Тайах – это уже что-то совсем за рамками разумного. Тысячеликий, не отрицаю, был сильнейшим из нас, но его любовница и даже наследница – не он сам.

– Ты тоже знаешь не все, маг, – вот теперь в голосе Элори действительно проступил гнев. – Если уж на то пошло, поход Тайах – точнее, Тайбэллин – к алтарю был пустой формальностью. Тысячеликий и без меня сделал с нею все, что мог, а мог он многое.

– Однако почему-то его самого вы и вполовину так не боялись, мой господин, – снова усмехнулся Арзаль. – Кстати, у меня сложилось впечатление, что Тайах вообще ничего не знает про Мертвого бога. Тысячеликий не дал себе труда что-то ей объяснить – это понятно, для него она была всего-навсего мрамором, из коего он высекал шедевр. Но и вы, повелитель, готов спорить на Канду, тоже не вдавались в подробности, стоя с нею у алтаря… Или и в самом деле есть что-то, чего я не знаю, потому что мне не положено?

– А ты в этом сомневался, заклинатель демонов?

– Да нет вроде бы, – пожал плечами Арзаль. – Просто в таком случае непонятно, зачем вы затеяли этот разговор и вообще вызвали меня в зимний сад.

– Ты прав, – кивнул Элори. – Во всем, кроме одного – ты переоценил мою потребность в вашем обществе. И поэтому с сегодняшнего дня новых Ювелиров не будет. Тайбэллин Неролики и Нисада Лорш были последними.

Шаги старейшего из Ювелиров давно замерли вдалеке, а Повелитель Снов все так же сидел на серебристой скамье под монстерой, неподвижно глядя в никуда сквозь прорези золотой маски. Именно здесь, в зимнем саду, все и посыпалось два с половиной года тому назад…

Хотя нет, сыпаться все начало намного раньше – еще тогда, когда он явился ей в облике долгоживущего, зная, что против этого ей заведомо не устоять. Почему, почему он тогда решил, что достаточно будет привязать ее через близость, а потом соблазнить вседозволенностью?

Наверное, потому, что уже долгие столетия не встречал воли, способной противиться его чарам. Обычно волевой человек стремится властвовать не столько собой, сколько другими – и тем проще бывает прибрать его к рукам. Но такая мощь обороны при полном отсутствии нападения… В это невозможно было поверить, и он не верил довольно долго – все ждал, когда же она проявит себя во всей красе.

Как бы то ни было, мало-помалу она притерпелась к нему – тем более, что он изо всех сил старался не давать ей скучать, подбрасывая на растерзание особо самодовольных персонажей из своей свиты. Привычка, подкрепленная интересом – не самая худшая привязь. В какой-то миг она вроде бы даже поверила, что он любит ее, по-своему, по-демонски, но любит.

А потом взяла и просто не явилась в его покои. Ночь, другую, третью…

Он искал ее по всему Замку, облазил все «секретные уровни», спустился в «пещеры», они же «казармы», где обитали младшие демоны, сунулся даже в давно заброшенную Зону Сражений. Ее не было нигде – и все же пульс Замка бился как-то особенно четко и уверенно, выдавая, что наследница Тысячеликого находится в его пределах. Это могло означать только одно – она отсиживается в убежище. Но что она делает там ночи напролет? Неужели завела какого-то нового любовника и никак не может насытиться?

Да почему бы и нет, собственно? Что, в Замке мало долгоживущих? Или подцепила какого-нибудь алмьярского мальчика с оленьими глазами и душистой кожей, который не только хорошо натаскан в постели, но и имеет достаточно мозгов, чтобы играть в ее игры и вести по-настоящему умные беседы…

К седьмой ночи им полностью завладела одна-единственная мысль: «Я ее теряю».

Когда Ланшен принес весть, что она вышла наружу, Элори, не помня себя, кинулся наперехват. Надо было срочно доказать ей, что он представляет большую ценность, чем какой-то мальчишка для удовольствий! Но как?