Рука Тай, уже почти коснувшаяся щеки Арзаля, замерла в полете, а потом и вовсе безвольно упала.

– Потому-то и сам Элори над нами не властен, а отнюдь не по какому-то договору! – торопливо добавил Арзаль, еще не веря, что гроза миновала.

– Тиндалл мне об этом не говорил, – выдохнула девушка.

– И имел на это полное право. Ты же тогда еще не была Ювелиром…

Отступив к стене, Тай долго смотрела на мужчину, лежащего на покрывале цвета мха, и мало-помалу ненависть в ее взгляде сменялась отвращением.

– По крайней мере, теперь я это знаю, – наконец произнесла она. – А сейчас подведем итог. Как бы там ни было, но то, чего я от тебя хотела, ты исполнил. Поэтому, во-первых, от своего слова я не отказываюсь: сейчас я уйду, и спи, сколько понадобится, а потом убирайся. Во-вторых, крокодил меня задери, если я еще когда-нибудь свяжусь с тобой! И в-третьих, за то, что посмел меня обмануть, ты выполнишь одно мое требование.

– Чего же вам угодно потребовать, прекрасная Тайах? – Арзаль тоже успел вернуть себе душевное равновесие.

– Не бойся, лишнего не запрошу. Всего лишь найди мне ублюдка, который пятнадцать лет назад наложил заклятие на сына таможенника Заглара из Менаэ-Соланна. Где хочешь, найди – и по возможности принеси мне голову этого гада. Только тогда я поверю, что ты меньшая дрянь, чем остальные солеттские маги.

Джарвис проснулся от голоса Тай, громко и недовольно прозвучавшего прямо у стенки шатра:

– Где тебя демоны носили всю ночь, морда котовья?!

– Извини, Тай, – донесся в ответ виноватый голос Берри. – Очень неудобно получилось. Я, как всегда перед Замком, зашел в свое основное тело – надо же его кормить время от времени. Поел, сходил куда надо… и тут такая головная боль навалилась, что хоть кричи. Прямо в глазах потемнело. Ни уснуть не дает, ни сосредоточиться, чтобы рывком назад в Замок выскользнуть. Я уж перепугался, что так насовсем и застряну в основном теле… Только когда в оконце посветлело, все-таки прорвался. Смотрю – в Замке никого из вас уже нет, в убежище тоже, а на столике записка лежит, анатаорминским угловым письмом: «Прости, если сумеешь. Арзаль». Тут у меня совсем сердце в пятки ушло – неужели исцеление сорвалось?!

– Не беспокойся, – мрачно уронила Тай. – Исцеление прошло по высшему разряду. Ты много потерял, пропустив это зрелище.

– Тогда за что он просит прощения? И почему у тебя такой вид, словно ты семь дней подряд вставала с левой ноги?

– Ты мне лучше вот что скажи, жертва монаршего произвола, – произнесла Тай с издевкой. – Было ли тебе известно, что на Ювелиров не действует сила ни одного из богов?

– Что-о? – изумление в голосе Берри было не только безмерным, но и совершенно неподдельным. – Первый раз об этом слышу! Где ты такое узнала?

– В Луррагской Орде! – отрезала Тай. – Арзаль и сообщил, причем с таким видом, будто изумлен, что я не знала этого раньше. Но если Тинд, по его же словам, имел право не ставить меня в известность, пока я не ходила к алтарю, то от кого еще я могла бы это узнать? По всему выходит – только от тебя. Не от Крейда же, я с ним и общалась-то всего раза четыре, и уж тем более не от Ланшена. Оч-чень интересно получается…

– Погоди… – перебил ее Берри. – Элори посвятил меня где-то за год до того, как я познакомился с Тиндом. И весь этот год я думал, что нас таких всего двое – я и Ланшен. Ты же знаешь, Элори обычно не привлекает к работе на себя более одного человека за раз, и только Ланшен постоянно отирается среди его свиты… Но Тиндалл-то мог не знать, что я до сих пор не в курсе, вот и не говорил ничего – решил, что мне и до него все разъяснили!

– Похоже на правду, – протянула Тай. – Ланшен охотно сообщает только разные гадости, вроде того случая с Ранасьет. А остальные думали, что за год кто-нибудь уж наверняка успел тебя просветить, и потому молчали. Но до чего же хреново, что мы не знали этого раньше!

– А в чем дело?

– В том, что Арзаль поимел нас всех, как петух куриный выводок. А потом еще взял и признался в этом от полноты души.

Эти слова Джарвис услышал, уже натягивая сапоги и вылезая из шатра.

– Давай-ка излагай по порядку, – потребовал он у Тай, которая возилась у костра. И та, не переставая пошевеливать палочкой пекущиеся в золе коренья, принялась излагать все, что случилось этой ночью в Замке…

– Вы, очевидно, думаете, что произошло какое-то чудо. Да, так оно и есть, но с одной поправкой: это чудо создал я, у которого, как можете судить по результатам, неплохо варит голова.

(Р. Сабатини, «Одиссея капитана Блада»)

Казалось бы, после ночи исцеления Нисады у всех участников этого безумного похода должно было прибавиться воодушевления – на деле же вышло как раз наоборот. Как ни убеждали Джарвис и Берри свою предводительницу, что, если вдуматься, двойная игра Арзаля не причинила никому из их компании никакого вреда, удар по ее самолюбию оказался слишком силен. Тай замкнулась в себе и все оставшееся время пути до замка Лорш лишь односложно отвечала на вопросы.

Берри держался более приподнято, но на дне его глаз затаилась какая-то странная тревога. Джарвис, попытавшийся расспросить о ее причинах, получил в ответ лишь невнятное: «Сам не знаю, в чем дело, просто навалились дурные предчувствия. И не по поводу Нисады, упаси небеса… а по какому, не могу сказать».

Выждав, когда Тано уснет покрепче, Джарвис и Тай сближались еще дважды, однако после вечера у лесного озерца это было как миска свинины с тушеной капустой по сравнению с ужином в анатаорминском кабачке – вполне съедобно и более чем сытно, но и только…

И наконец, настал день, когда за излучиной реки Лорше, по которой и получило свое имя Великое Держание юга, взорам путников открылась очередная вайлэзская деревня (разве что с виду почище и побогаче иных), а за ней, на высоком холме, поросшем кленами и вязами – темно-серая громада старинного замка с горделивой башней-донжоном. Даже отсюда можно было разглядеть, что на ее втором этаже, там, где полагается быть в лучшем случае паре-тройке бойниц, отблескивает на солнце застекленное окно.

– Гляньте, вон там она и обитает, – указал Берри на это небывалое явление. – Интересно, заметила она нас или еще нет?

Тай ничего не ответила. С самого утра, с того момента, как она вышла из-за шатра в серо-голубом одеянии неролики, заплела волосы в две тугие косы, обернула их вокруг головы и сверху повязала платок, ею, казалось, овладел какой-то транс. Лицо ее сделалось строгим и вдохновенным, а взгляд – каким-то отсутствующим, расфокусированным. Хотя Тай и любила повторять, что она «всего лишь алхимик, но не монахиня ни разу», сейчас никто – особенно человек, никогда прежде не знавший эту женщину – не усомнился бы, что перед ним воистину служительница богини. Однако Джарвис прямо-таки кожей чувствовал, как неуютно его спутнице, как давит ей на плечи постылое облачение. По сравнению с тем, что предстояло ей сегодня, все прежнее – Лумтай, аристократ с «ромбом», даже Урано – было лишь пробой сил.