— Надеюсь, этот палец не заразный, — сказала Толстуха Дот.

— Может, им только богатые болеют? — размышлял Злюка Хайд.

— Нет, эта болезнь — неврологическая, — пытался объяснить Гомер. Впрочем, это объяснение имело смысл только для него одного.

Наступила пора сбора урожая, и у работников появилась новая прибаутка.

— Смотри будь начеку, — говорил кому-нибудь Эрб Фаулер. — Не то нарвешься ненароком на палец Геймера.

Если Лиз Тоуби опаздывала, Флоренс Хайд, Айрин Титком или Толстуха Дот спрашивали ее: «Что случилось? Месячные. Или, может, палец Геймера под хвост попал?» А когда Грейс Линч приходила прихрамывая или с новым синяком, каждый думал про себя: «Да, видать, досталось ей ночью от старика Геймера».

— Знаешь, — сказал как-то Уолли Гомеру, — ты должен стать врачом. По-моему, у тебя к этому дар.

— Вот доктор Кедр — настоящий врач, — возразил Гомер. — А я просто бедуин.

* * *

Перед началом страды Олив Уортингтон украсила спальное крыло дома сидра свежими цветами, напечатала новые правила — почти такие же, что в прошлом году, — и повесила рядом с выключателем у кухонной двери. Тогда-то она и предложила бедуину остаться с ней на зиму.

— Ненавижу, когда Уолли уезжает в университет, — сказала она. — А теперь, без Сениора, станет еще тоскливей. Я буду так рада, если ты согласишься, Гомер. Живи в комнате Уолли. Я буду знать, что ночую в доме не одна и по утрам есть с кем перемолвиться словом. — Она стояла на кухне возле окна, повернувшись спиной к Гомеру. За окном качался на волнах надувной матрас, на котором любил плавать Сениор, но Гомер не знал точно, на него смотрит Олив или нет.

— Не знаю, как отнесется к этому доктор Кедр, — сказал Гомер.

— Доктор Кедр мечтает, чтобы ты когда-нибудь поступил в колледж, — ответила Олив. — И я с ним согласна. Я поговорю насчет тебя в кейп-кеннетской школе. Может, они позанимаются с тобой, выяснят, что ты знаешь, а что еще надо подучить. У тебя ведь очень… странное образование. Доктор Кедр хотел бы, чтоб у тебя не было пробелов. — Гомер начал подозревать, что она цитирует письмо доктора. — И чтобы ты выучил латынь, — добавила Олив.

— Латынь, — повторил Гомер. Вот это уж точно работа д-ра Кедра, подумал он, dura mater[6], старая добрая umbilicus[7]и все прочее. — Доктор Кедр хочет, чтобы я стал врачом, — сказал Гомер миссис Уортингтон. — Но я этого не хочу.

— Мне кажется, он хочет подстраховать тебя, если однажды ты передумаешь, — пояснила Олив. — Помнится, он писал не только о латыни, но и о греческом.

Они, должно быть, часто переписываются, подумал Гомер, а вслух сказал:

— Я хочу работать на яблочной ферме.

— Я тоже этого хочу, — кивнула Олив. — Мне нужна твоя помощь, особенно сейчас, на уборке. Я же не предлагаю тебе учиться целыми днями. Если поговорить в школе, они наверняка согласятся заниматься с тобой по особой программе — в качестве эксперимента.

— Эксперимента, — повторил Гомер. Для бедуина вся жизнь — эксперимент.

Он вспомнил про сломанный нож на крыше дома сидра. Что, если этот нож оказался там не случайно, а именно потому, что он, Гомер, должен был найти его? И осколок стекла, который подавал сигналы в лунные бессонные ночи… Может быть, и это какой-то знак?

Он написал письмо доктору Кедру и попросил разрешения остаться в «Океанских далях». «Я готов изучать биологию, — писал Гомер, — и другие естественные науки, но так ли необходима латынь? Ведь никто уже давно не говорит на этом языке».

«И правда, зачем ему все эти знания?» — подумал Уилбур Кедр. То, что Гомер не знает греческого и латыни, было даже на руку доктору. Многие медицинские термины имеют греческие и латинские корни — например, коарктация аорты. Этот термин означает относительно мягкую форму врожденного порока сердца, которая постепенно компенсируется. У пациента в возрасте Гомера шумы в сердце могут вообще прекратиться. Только на рентгеновском снимке опытный врач сумеет распознать небольшое расширение аорты, а при легком течении болезни единственным серьезным симптомом остается разве что повышенное давление. «Так что, Гомер, не учи латынь, если не хочешь», — думал Уилбур Кедр.

Д-р Кедр прикидывал, какой из пороков сердца лучше всего подойдет Гомеру, и начал склоняться в сторону стеноза клапана легочной артерии. «С самого рождения и в раннем детстве у Гомера Бура в сердце прослушивались сильные шумы», — внес он в его историю болезни, прикидывая, хорошо ли это звучит. «В двадцать один год, — записал он где-то еще, — шумы почти не прослушиваются, но на рентгеновском снимке я по-прежнему нахожу стеноз клапана легочной артерии». Он знал, что увидеть это на снимке почти невозможно. В том-то и был фокус: порок сердца у Гомера обнаружить сумел бы далеко не каждый врач, зато в записях болезнь обозначена и сомневаться в ней не приходится.

«Если не хочешь, не учи латынь и греческий, — писал д-р Кедр Гомеру. — Мы ведь живем в свободной стране».

Как раз в этом Гомер начинал сомневаться. В конверт со своим письмом Кедр вложил письмо Лужка. Уилбур Кедр считал, что Лужок круглый дурак, по дурак «на редкость упорный».

«Привет, Гомер, это я, Лужок», — писал тот. Правда, объяснял Лужок, теперь его зовут иначе — Роберт Трясини. «Мы — Трясини из Бангора, большая и крепкая мебельная семья».

«Мебельная семья?» — с недоумением подумал Гомер.

Дальше Лужок с воодушевлением рассказывал, как встретил девушку своей мечты и женился на ней, как избрал не колледж, а мебельное дело и как счастлив был выбраться наконец из Сент-Облака. Он надеялся, что и Гомер тоже «выбрался» оттуда.

«Нет ли у тебя вестей от Фаззи Бука? — спрашивал Лужок Гомера. — Старина Кедр писал, что он процветает. Если ты знаешь его адрес, пришли мне, я ему напишу».

Адрес Фаззи Бука? Интересно, что имел в виду «старина Кедр», когда написал «Фаззи процветает»? ГДЕ процветает и КАК? — спрашивал себя Гомер. Но все же ответил Лужку, что Фаззи действительно процветает, только вот адрес его куда-то запропастился; что работа на яблочной ферме полезна для здоровья и приятна во всех отношениях. Гомер писал, что в ближайшее время не собирается в Бангор, но если окажется там, обязательно заглянет в «Мебель Трясини», а вот идею Лужка о «встрече бывших питомцев Сент-Облака» поддержать не может, да и д-р Кедр никогда бы ее не одобрил. Гомер, конечно, скучает по сестре Анджеле, по сестре Эдне и по самому д-ру Кедру, но стоит ли возвращаться в прошлое? «Приют для того и существует, чтобы вырасти и покинуть его навсегда, — писал Гомер Лужку. — Чтобы оставить сиротство в прошлом».

После этого Гомер написал д-ру Кедру.

«Что это значит — „Фаззи процветает“? — спрашивал он. — Процветает в качестве ЧЕГО? Я знаю, Лужок — идиот, но если уж вы решили сообщить ему что-то про Фаззи Бука, не лучше ли сначала рассказать об этом мне?»