Мостик мало чем напоминал тот, на который приходила Мэдди Инглиш. Бо́льшую часть оборудования заменили, а переборкам, обшитым деревянными панелями, вряд ли нашлось бы место на корабле разведки. Но именно здесь было ее рабочее место. Именно отсюда было отправлено последнее сообщение:

«Стартуем в ближайшее время. „Полярис“ – конец связи».

Она была права. Конец. Именно так.

– Обратите внимание на откалиброванные приборы, – сказал Боннер. – И на свечение мониторов: оно стало мягче. Кроме того… – Похоже, он не понимал, почему нас интересует корабль.

Мэдди готовилась войти в пространство Армстронга. Соответственно, шестеро пассажиров должны были пристегнуться, – вероятно, они находились в кают-компании или в своих каютах.

– Представь, что ты пилот этого корабля. Это имело бы значение для тебя? – спросил меня Алекс, улучив момент.

– Нет. Несущественно. Главное, чтобы ремни были на месте.

– Хотите посмотреть что-нибудь еще? – спросил Боннер, следивший за мной так, будто я могла что-нибудь стащить и сбежать.

– Да, – ответил Алекс. – Нельзя ли взглянуть на нижние палубы?

– Конечно. – Он повел нас по гравитационному туннелю, потом через складские помещения. Отсек для челнока находился прямо под мостиком. Боннер открыл люк небольшого судна, и мы заглянули внутрь. Челнок был последней марки – «зебра».

– Новый, – заметила я.

– Да. Мы несколько раз заменяли его. Последний раз – в прошлом году.

– А где оригинал с «Поляриса»? – спросил Алекс.

Боннер улыбнулся:

– Выставлен в Сабатини.

Сабатини – штаб-квартира фонда.

Мы постояли возле челнока. Я поймала взгляд Алекса. Увидел ли он то, что искал?

Он сделал едва заметный жест – «нет». Либо «не нашел», либо «ничего не говори».

Мы вышли из шлюза. Возле одного из топливных баков возился одинокий техник, и Боннер направился к нему. Когда он отошел достаточно далеко, Алекс спросил, сложно ли пассажиру перехватить управление кораблем.

– Заставить искина следовать его указаниям, – уточнил он. Оказалось, все просто.

– Алекс, надо лишь фигурировать в списке тех, чьи команды выполняет искин. А список составляет капитан.

– Но ведь Белль повинуется моим командам?

– Ты владелец корабля.

Боннер вновь поравнялся с нами и спросил, узнали ли мы все, что хотели.

– Да, – ответил Алекс. – Просто фантастика.

– Рад слышать.

– Еще один вопрос, если вы не против. – Алекс включил все свое обаяние. – Когда «Эвергрин» приобрел «Клермо», не нашлось ли на борту предметов, которые принадлежали пассажирам? Личных вещей?

Вопрос явно сбил Боннера с толку. Он даже не пытался этого скрывать:

– Это было шестьдесят лет назад, господин Кимболл. Еще до меня.

Само собой. Все, что случилось до его рождения, не имело никакой важности.

– Понимаю, – сказал Алекс. – Но артефакты с исторического корабля крайне ценны.

– Насколько мне известно, разведка обшарила весь корабль сразу же после его возвращения.

– И все же они могли что-то упустить. Если так, стоило бы об этом знать. Я подозреваю, что его мог присвоить какой-нибудь особенно проницательный сотрудник «Эвергрина».

– Полагаю, вы правы, господин Кимболл. Но мне и вправду ничего не известно.

– А кто может знать об этом?

Боннер направился к выходному туннелю.

– Вероятно, кто-нибудь из нашего офиса в Сабатини.

– Спасибо, – сказал Алекс. – И последнее. – Он показал ему фотографию Тери Барбер. – Вы когда-нибудь встречали эту женщину?

Прищурившись, Боннер взглянул на фотографию и бесстрастно посмотрел на Алекса.

– Нет, – ответил он. – Боюсь, я не знаю ее. А должен?

Мы поймали челнок, летевший в направлении планеты, а затем пересели на рейс до Сабатини. Алекс сидел и тупо глядел на облака. Через час пилот предупредил о входе в зону турбулентности. Несколько минут спустя нас окружили плотные облака, и корабль стал раскачиваться. Алекс заметил, что снаружи стемнело, – скорее всего, мы вошли в грозу. Я кивнула в знак согласия и спросила, думает ли он по-прежнему, что в случившемся замешан Уокер.

– Вне всякого сомнения.

– Но как? Мы знаем, что они не могли взять Мэдди и пассажиров на борт «Пероновского». Ты считаешь, что Альварес солгал?

– Нет. Альварес выступал перед комиссией Тренделя и прошел тесты. Скрыть он ничего не мог. Однако Уокера не проверяли – не было причин.

– Но не могли же они протащить семь человек на корабль Альвареса без его ведома?

– Похоже на то.

– Этого просто не может быть. – Я глубоко вздохнула, глядя, как дождевые капли разбиваются об иллюминаторы. – Без ведома капитана такого не сделаешь. Да и вообще такого не сделаешь. Мы это уже обсуждали. На «Пероновском» не могли поместиться девять человек.

Алекс тоже вздохнул, но промолчал.

– Есть другой вариант, – сказала я.

– Выкладывай.

– Мы предполагали, что заговорщики составляли большинство. Чуть ли не все, кроме Даннингера.

– Да.

– Мы также предполагали, что имело место похищение. Но я предлагаю более убедительную версию.

– Слушаю тебя.

– Один или два человека захватывают корабль. У них есть шесть дней до прибытия «Пероновского». Они отправляются в другую точку системы.

– Продолжай.

– Это не похищение, Алекс. Они убивают всех и избавляются от трупов, а потом летят туда, где их находит «Пероновский». С помощью Уокера они проникают на борт без ведома Альвареса. Альварес находит пустой корабль.

– Неплохо, – согласился Алекс. – Похоже, это все объясняет.

Я сразу почувствовала себя лучше.

– Спасибо, – ответила я.

Алекс тоже улыбнулся.

– Но почему? – спросил он.

– Ты хочешь знать мотив?

– Да.

– Мы уже говорили об этом. Надо было помешать Даннингеру завершить его работу.

– Думаешь, кто-то из этих людей был способен на убийство?

– Не знаю.

– Мне нравится твой вариант, – сказал Алекс, – но я попросту не верю, что все случилось именно так. Слишком кроваво. К тому же я не могу представить, чтобы Боланд, Уайт или кто-то еще из них мог замышлять убийство. По любой причине.

– Как насчет Мэдди? Она отличалась довольно крутым нравом.

– У Мэдди не было мотива.