на сигарету и плавным, отточенным движением пустил её по дуге далеко в кусты. Освободившуюся руку протянул мне. – Будем знакомы, юноша? Моё имя вам вряд ли пригодится, простите, а вот ваше я рад был бы услышать.

– Григорий, – на автомате ответил я и также, не задумываясь, пожал протянутую руку.

И словно провалился в какую‑то бездну. Кристалл, дёрнувшись, совсем потух. Стало так непривычно темно‑темно. Потом в этой кромешной мгле начали постепенно проявляться очертания, смутно похожие на сюжеты моих кошмаров. Будто зарисованные беглыми скетчами, они дрожали и быстро сменялись один на другой.

Самолет, окутанный дымом от горящего двигателя, ревя, падал сквозь грозовое облако. Или это дым костра, пожирающего мои утопающие в нём ноги?.. Нет, я тону вовсе не в огне, а в вязкой морской пучине – иду на дно за привязанной красной нитью. Но тут же та самая нить дёргается и поднимает меня, словно марионетку, на крышу многоэтажного дома – в самое пекло бушующих смерчей. И я, оказывается, вовсе не взрослый человек, а маленький мальчик, сжимающийся от страха в лесу при виде сумасшедшего лесника с топором. В конце концов, меня ударила по голове чья‑то золотистая книга, свалившаяся с верхней полки Хроник Акаши, и я вдруг очнулся.

Мой кристалл, снова ярко загоревшись, разогнал тьму наваждения и притих, словно успокоившись. Я осторожно отпустил руку. Ладонь у вампира была шершавая и какая‑то липкая – мне едва удалось «отклеиться».

Он плотно сжал губы и склонил голову на бок. Его левая бровь чуть заметно поднялась вверх:

– Ой, как интересно, Гриша… как интересно. Вы хорошо чувствуете себя? Не нервничаете? Может быть, проблемы со сном? – он заговорщицки подмигнул, словно намекая на какую‑то только нам двоим известную тайну.

– Что‑то вы уже не первый, кто спрашивает. Отец Арсений вот тоже интересовался.

– Да? И что вы ему ответили?

– То же, что и всем. Не дождётесь. Всё в порядке у меня с самочувствием. И со сном тоже всё отлично.

– Даже так… В этом случае, рад за вас. Очень, искренне рад. Как ваши успехи на работе? Освоились, всё получается?

– А вы, простите, с какой целью интересуетесь?

– Что же вы такой недоверчивый, Гриша! Всего боитесь. Я же просто поддерживаю светскую беседу. У нас тут почти никаких развлечений, верите? Ни вам танцев, ни кино, в шахматы даже сыграть не с кем.

– Мне, знаете ли, совсем не до игр. Я сюда не развлекаться приезжаю, – строго сказал ему я.

– Понимаю, похвально. В таком случае, похоже, и мне пора. Заболтался я с вами. Очень рад был бы поближе познакомиться, но – режим. Надо… принимать лекарства. Ещё увидимся! – он сделал небольшую паузу и потом добавил с издёвкой. – Может, в следующий раз, когда мы встретимся, вы не будете таким напуганным.

Он снова подал мне руку, на этот раз на прощанье, но я только мотнул головой и сделал шаг назад.

Снова расхохотавшись, вампир пригладил свои нечёсаные волосы, поправил халат и, катя за собой капельницу, захромал в противоположную сторону – к небольшому белому зданию, находившемуся метрах в ста от выхода из лифта. Дверь здания открылась, ему навстречу вышла пара человек в камуфляже. Они поравнялись с ним, чтобы сопроводить его до входа. Провели внутрь и закрыли дверь.

Уф! Я в изнеможении прижался к стене и сполз на землю. До чего неприятный тип. Выжал меня всего до капли – не физически, так хотя бы морально. И ведь говорит он вроде как вежливо, но сколько же яда таится за каждым его словом!

Мягко стелет, да жёстко спать.

* * *

В 21:00 я подъехал к зданию кафе, адрес которого дала мне Лина, и встал на парковке, поджидая её. Из машины решил пока не выходить и, тем более, не светить раньше времени Линкольном.

Я увидел кинолога ещё издалека, и почему‑то сразу её узнал. Нет, выглядела она неприметно, обычная молодая девушка. Загорелая шатенка с длинными волосами, зачёсанными набок. Одета просто – голубые джинсы, ярко‑белая футболка и чёрная короткая кожанка, разве что вся увешана золотыми украшениями: несколько цепочек разной длины, кулоны, браслеты, кольца на пальцах и кольца‑серьги в ушах. Даже брошь на отвороте куртки – и та из жёлтого золота.

Золото – это, конечно, не серебро, но меня при виде такого количества украшений на ней почему‑то снова начало ломать, причём гораздо сильнее, чем раньше. Я уже заглушил двигатель и хотел выйти, но понял, что не смогу сделать ни шага, и снова опустился на сиденье.

То ли я испугался, то ли разозлился – я не понимал сам. Мой кристалл быстро‑быстро стучал, руки сжались в кулаки, а следом за ними напряглось и всё тело. Грудную клетку снова сковало тисками. Я закрыл глаза и попытался насильно заставить себя вдохнуть, чтобы успокоиться. Но не тут‑то было. Лёгкие будто бы одеревенели, и воздух в них не шёл. А когда мне всё же удалось сделать один слабый вдох, я будто бы захлебнулся чем‑то и закашлялся.

Отдышаться не получалось. Я почувствовал, как что‑то натянулось во мне, словно некто с силой дёрнул за металлический прут, проходивший через мой позвоночник, и выдернул его из тела. Жутко, просто ужасно, заболели ноги, и от коленей до стоп по ним разошлась