ранга Александр Михайлович Черныш по собственной инициативе отыскал и взял на учет все имеющиеся сорта пороха к другим орудиям и. минометам. Он стал «колдовать» с образцами пороха, как артиллерийский маг и волшебник.

Он составлял новые сорта пороха, чтобы получить заменитель, с упорством истинного ленинградца. И он нашел формулу пороха-заменителя. Заряды-заменители с его порохом дали фронту ни много ни мало – четыреста тысяч выстрелов.

Не было еще крепости в мире с таким огромным гарнизоном, как Ленинград. Недаром враг в бессильной ярости угрожает ему всеми ужасами, вплоть до того, что он попытается стереть его с лица земли. Это легко написать в паршивой немецкой газетке, но пока есть ленинградцы, – город неприступен.

Ленинградцы не боятся ни зимы, ни штурмов, ни бомбежек. Они не суеверный народ, но у них есть свои приметы. В прошлую осень, сухую, холодную, зловещую, зеленые листья слетали целыми пачками, устилая землю.

– Это к большим трудностям и большим потерям, – говорили они.

Сейчас кончается сентябрь. Стоят тихие, теплые вечера. Сады зелены, как в августе. Кое-где едва-едва появилась первая желтизна.

Добрый знак, хороший знак, – говорят ленинградцы…

Тихонов Николай. Ленинградский год. Л., 1943. С. 45–51.

Глава пятая

Л. А.Говоров: «…Учитывая важность оттяжки наступления противника на Ленинград…» (октябрь 1942 г.)

Пришедший утром 2 октября 1942 г. в Дом ученых на Дворцовой набережной востоковед А. Н. Болдырев неожиданно получил от руководства ленинградских учреждений АН СССР срочное задание: «… Так как начинается или уже началось на Волхове общее решительное наступление, имеющее целью окончательно прорвать блокаду, то надлежит незамедлительно написать текст обращения ленинградских ученых к бойцам-волховцам в таком духе: вперед, мы, сидевшие год в блокаде, ждем вас и т. д. Обращение должно быть передано к 7 ч. в штаб Фронта, оттуда пойдет в часть, где будет зачитываться перед боем и во время боя. Такие обращения пишутся и в других учреждениях. В столовой установлен пикет для уловления обедающих ученых на предмет сбора подписей. Пораженный этим известием сажусь писать и скоро сдаю пламенное воззвание»[290].

К сожалению, это «пламенное воззвание» не понадобилось, поскольку к этому времени уже выяснилось, что начавшееся очередное наступление на Волхове не достигнет поставленной Ставкой цели – прорвать блокаду Ленинграда. 5 октября 1942 г. командующий войсками Волховского фронта К. А. Мерецков получил переданную начальником Генерального Штаба А. Василевским директиву Ставки Верховного Главнокомандования, которая, оценивая находившуюся против Волховского фронта группировку противника, не исключавшую возможность нанесения ею удара по войскам фронта одновременно на направлениях Мга, Волхов и Кириши, приказала «организовать на этих направлениях не менее 3-4-х оборонительных рубежей, работу на которых начать немедленно»[291].

14 октября 1942 г. К. А. Мерецков получил следующую директиву Ставки ВГК, теперь уже подписанную И. Сталиным и А. Василевским. Констатируя, что прифронтовая полоса Волховского фронта до сих пор не приведена в надлежащее оборонительное состояние, Ставка ВГК приказывала «установить прифронтовую полосу на глубину 25 км, на которой воспретить проживание и доступ в нее гражданского населения». Ставка также решительно потребовала «немедленно приступить к постройке в прифронтовой полосе не менее трех оборонительных рубежей, следующих один за другим, и к приспособлению к обороне всех населенных пунктов в полосе обороны и на всех рубежах. Все города и крупные населенные пункты приспосабливать к обороне независимо от их удаления от рубежей обороны. В городах построить круговую оборону, превратив каждый дом, каждую улицу, каждый квартал в крепость»[292]. Командующий Волховским фронтом понимал, что Верховный Главнокомандующий предупредил последний раз, и поэтому, несмотря на огромный объем предстоявших работ и недостаток инженерной техники, стремительно началось возведение оборонительных рубежей по всей линии фронта. «Оправдана ли была столь большая затрата сил и трудов на возведение укреплений, которые противник так и не попытался штурмовать? – задавался впоследствии вопросом начальник Инженерного управления Волховского фронта А. Ф. Хренов. – Не являлась ли эта титаническая работа напрасной перестраховкой, вызванной недостаточной способностью предвидеть ход событий? Отвечу сейчас, как и тогда: нет!.. Обстановка в целом могла обернуться так, что гитлеровцы, знай они о слабости нашей обороны, сконцентрировали бы силы на одном из участков и перешли бы к активным действиям. “Волховская засека” не давала им шансов на успех. Мы же, имея инженерное прикрытие, смогли в конце года вывести из обороны значительную часть сил, повысив этим наступательные возможности фронта»[293].

Обозначившаяся к началу октября 1942 г. неудача войск Волховского фронта преодолеть хорошо организованную оборону противника и соединиться с частями Ленинградского фронта, захватившими на левом берегу Невы плацдарм в районе Московской Дубровки и потерявшими в ходе боев за этот «Невский пятачок» почти 10 тыс. человек, заставила командование Ленинградского фронта по-новому оценить значение этого плацдарма в результате изменившейся обстановки.

4 октября 1942 г. командующий войсками Ленинградского фронта Л. А. Говоров направляет доклад Народному комиссару обороны Союза ССР И. В. Сталину, в котором излагает свои соображения по этому вопросу. Подчеркивая, что в сложившихся условиях «дальнейшие наши действия на левом берегу Невы приобретают новое значение для отвлечения на второстепенные направления значительных сил противника за счет его главной группировки, а также в оттяжке наступления на Ленинград», Л. А. Говоров обращал внимание Верховного Главнокомандующего на все возрастающие трудности, связанные с удержанием плацдарма на левом берегу Невы. Он указывал в первую очередь на «преимущественное нарастание сил противника, в то время как мы не можем выделить дополнительных сил, кроме действующих, без нарушения обороны на других участках фронта»; на недостаточное прикрытие, вследствие слабости истребительной авиации, переправ с воздуха, на узость плацдарма и наличие у противника танков, которые увеличивают опасность применения им своего обычного приема – «разрезания наших боевых порядков и выхода к переправам».

И хотя главный вывод своего доклада командующий войсками Ленинградского фронта представил как решение Военного Совета фронта расширить в пределах тактической необходимости плацдарм и удерживать его всеми имеющимися силами, «учитывая важность оттяжки наступления противника на Ленинград», он одновременно ходатайствовал о немедленном усилении истребительной авиации фронта и пополнении стрелковых дивизий, понесших тяжелые потери при овладении и удержании плацдарма на левом берегу Невы в районе Московской Дубровки. «Без этих условий продолжение дальнейших действий будет сопряжено с возрастающими трудностями и приведет к большим потерям,» – заключал Л. А. Говоров свой доклад и просил указаний по изложенному им решению Военного Совета фронта[294]. И эти указания последовали незамедлительно: 6 октября 1942 г. Ставка ВГК решила прекратить операцию и эвакуировать на правый берег Невы участвовавшие в ней подразделения, оставив для удержания плацдарма усиленную роту 70-й стрелковой дивизии. 16 октября 1942 г. приказом Народного комиссара