должен пройти его сам. Ты сделал многое, придя в наш мир, и много испытал. Смерть Скотта и его учеников… я вижу, что она сделала с тобой, как больно тебе было узнать и почувствовать всё. Ты заслужил того, чтобы вернуться назад, и начать новую жизнь с чистого листа. И учти, время в той комнате идёт по-другому. Доброго пути.

Медленно развернувшись, мужчина покинул подземелье, и его шаги ещё долго раздавались в темноте. Хмыкнув, Вергилий подошёл к дверям, и лишь спустя минуту толкнул их, открывая. За дверями оказалась огромная комната, в центре которого, на специальном алтаре, находился тёмно-красный шар, излучавший силу, не принадлежащую этому миру. Это его путь…домой?

Слизеринец медленно ходил вокруг него, не отрывая взгляда, прокручивая в голове слова инквизитора.

Убив Скотта, он почти сразу вернулся в дом. Его слегка трясло, ведь чтобы воспроизвести эти иллюзии, ему пришлось просмотреть все те вещи, проверить разум того существа, а потом раз за разом на протяжении двух дней испытывать все те ощущения детей вновь и вновь, чтобы иллюзии были достоверны. Вергилию было плохо. Внутри всё болело, словно изнутри его резали острым клинком раз за разом. Впервые он ощутил желание напиться до потери пульса, чтобы просто уснуть с бутылкой где-нибудь под столом. Но…не успел. Вмешалась Лили.

Позже девушка сказала, что просто ощутила, что Вергилию нужна помощь, хотя она пыталась все эти месяцы связаться с ним, а тогда он даже не думал о том, как она появилась в доме, настойчиво пытаясь дозваться до его раненого рассудка, который тот не успел испортить алкоголем. Сын Спарды вцепился в девушку как в спасательный круг. Она была живой. Целой. Она была словно огонь, к которому тот тянулся после холода смерти. И не сразу понял Вергилий, что медленно говорит ей, что он сделал за это время. Как убивал, терзал, и какую ярость и наслаждение он испытал, когда убил последнее существо. Он ощущал себя таким же монстром, каким были и они. И говорил, как больно ему было внутри, и когда выговорился, Лили ответила ему.

Шар загорелся на алтаре, почувствовав энергию полудемона. Он горел ярко-красным светом, словно зазывал его, просил вонзить Ямато и открыть проход. Чтобы вернуться назад. Клинок медленно покидал ножны.

— Ты не монстр. Сколько бы ты не пытался меня убедить в обратном, у тебя есть душа, в отличие от них…

Клинок загорелся фиолетовым светом. Перевернув Ямато клинком вниз, он занёс его над ярко-красным шаром.

— Может она и покорёженная после всего, что с тобой произошло, но она есть…

Ямато вонзилось в шар, после чего во все стороны брызнули искры. Будто клинок пытается пронзить сталь, высекая эти искры, на что Вергилий зажмурил глаза.

— Ты говорил, что твою душу заключили в проклятые доспехи, но, несмотря на это, я вижу перед собой человека, который не может остаться в стороне, зная о том, что сделали те монстры. Человека, которого я…

Пол во всей комнате загорелся. Все руны начали наливаться красным светом, комната стала наполняться громким звуком. Чем глубже входил клинок, тем сильнее становился гул. Открывался путь в другой мир, в котором был рождён старший сын Спарды, Вергилий. И в котором жил его брат. И…всё.

— Ты заслужил того, чтобы вернуться назад, и начать новую жизнь с чистого листа…

Слизеринец резко распахнул глаза. Тот мир…в нём он родился, но он уже не являлся ему родным. Лишь Данте связывает его с тем миром, больше ничего. Здесь же у него есть работа, есть люди, которые ему не безразличны. Он чувствует, что тут он, наконец, живёт по-настоящему, несмотря на происхождение. Появившись здесь, этот мир стал его тюрьмой. Это была не его жизнь. Он был на грани.

Чтобы выжить, он искал знания, знакомясь с различными людьми и создавая нового себя. Нет. Не нового. Возрождая старого, того, кем он хотел стать после смерти матери, но так не смог. Вергилий попал сюда без всего, без сил, он был неизвестным, можно сказать никем, но смог поднять себя наверх. Он начал существовать, заново родившись здесь. В этом мире.

Как новорожденный ворон, он выжидал, наблюдал и готовился, прежде чем полететь вперёд, поднимаясь на крыльях всё выше. Были и взлеты и падения, но постепенно, взрослея, он научился летать на зависть остальным. Он крепчал, становился сильнее, научился стоять не только за себя, но и защищать других. Змея по имени Том не смогла уничтожить то, что стало ему важно, и ворон клюнул его за это нападение в глаз. Он теперь живёт! Он уже начал жить! Начал свою жизнь с чистого листа!

А сейчас… Сейчас он хочет уйти. Вновь уйти из дома неизвестно куда. Уйти туда, куда он и не хочет уже возвращаться.

Тихо зарычав, Вергилий потянул Ямато в сторону. Комната начала трястись, а руны мерцать, постепенно теряя цвета. Нет! Здесь его дом, здесь его жизнь! Теперь этот мир стал ему родным, и он должен выполнить то, что обещал своей матери, когда оказался в Аду.

Защищать то, что принадлежит ему. Чтобы никто не смел угрожать тому, что дорого старшему сыну Спарды. А любой, кто посмеет это сделать — УМРЁТ!

Резко дёрнув рукой с Ямато, Вергилий вырвал своё оружие из плена, разрушая шар, и тем самым вызвав мощный взрыв, что окончательно обрушал потолок вниз.

Посмотрев на разрушение комнаты со стороны, Вергилий перевёл взгляд на Ямато, лезвие которого горело ярко красным светом, как тот самый шар на алтаре, и лишь спустя несколько секунд свет словно втянулся внутрь. Да, сбежать из разрушенной комнаты он смог, хоть и наглотался пыли. Чтобы такая простая вещь могла его убить?

— Оставляю тот мир на твои плечи, Данте, — медленно произнёс Вергилий, выдохнув воздух из лёгких. Он ощущал себя…свободным. — Теперь его защита зависит от тебя и твоих усилий. Я же останусь дома. Не в доме нашего отца, а в своём собственном. Я остаюсь там, где находится моё сердце и моя покорёженная душа. Возможно, когда-нибудь мы ещё встретимся, а пока — удачи, брат мой.

Развернувшись на месте, Вергилий медленной походкой ушёл от разрушенной комнаты, по пути взмахнув Ямато, тем самым открывая портал. Ему надо поторопиться, ведь прошла почти целая неделя. И если постараться, то он может успеть на свадьбу Туни и Вернона, куда его приглашали. Интересно, как Лили будет выглядеть в том платье?

От этих мыслей, сын Спарды широко улыбнулся. Пожалеет ли Вергилий об этом поступке хоть когда-нибудь?