– Немного вздремнула, Коля. Ты же понимаешь, я чрезвычайно живо воспринимаю все происходящее…

– Я это знаю, – сказал Николай Леонидович. Он почувствовал внезапную нежность к Марине Васильевне. Она – единственный человек, которому он может доверять. Он и Николаша-маленький – те, кого он любит без памяти.

Машнэ обхватил жену, прижал ее пышное тело к своему животу. Марина захихикала и попробовала отбиться.

– Не сейчас, Коля, ну что ты делаешь…

Николай Леонидович толкнул дверь в спальню, которую Марина Васильевна придерживала рукой, и его глазам предстала удивительная картина – на кровати, прямо на перинах, сидел в полосатых семейных трусах и старался попасть волосатой ногой в штанину его аспирант, Владик Вевеютин. Завидев своего научного руководителя, тот оставил попытки натянуть штаны и произнес глуповатым тоном:

– Добрый день, Николай Леонидович!

Марина Васильевна, по-змеиному вывернувшись из объятий мужа, подошла к Владику, швырнула ему в лицо рубашку и сказала:

– Одевайся и исчезни, придурок.

Николай Леонидович захлопал глазами. Жена моментально переменилась. В ее голосе сквозила злоба и цинизм. Откинув седые вальпургиевы космы, Марина Васильевна уселась на кровать рядом со смущенным Владиком.

– Ты что здесь делаешь? – только и произнес Николай Леонидович. Владик, втянув живот, попытался протиснуться мимо Машнэ, стоявшего на пороге, но тот толкнул его обратно в будуар. – Ты что делаешь в спальне моей жены, мерзавец? Марина, что он тут делал?

– Писал свою диссертацию, – сказала та и зажгла сигарету. Марина Васильевна курила чрезвычайно редко, отдавая предпочтение длинным сигаретам с ментолом. Николай Леонидович запрещал ей дымить в квартире, но теперь, намеренно игнорируя его приказания, она пускала дым чуть ли не ему в лицо.

– Извините, Николай Леонидович, вы разрешите? – Владик Вевеютин снова попытался пройти мимо профессора, но Машнэ, чувствуя, что в его жилах закипает кровь, ударил своего аспиранта по лицу. Владик поднял руку, пытаясь защититься, и выронил скомканные носки на пол. Из них вылетела пачка презервативов.

Николай Леонидович ударил его еще раз, Владик нанес ответный удар и снес с лица Машнэ очки. Тот, слепой, как крот, не мог воспрепятствовать тому, чтобы молодой человек ретировался. Хлопнула входная дверь. Николай Леонидович, пошарив по полу, водрузил очки на нос. Догонять Владика было поздно, во дворе взревел мотор его «семерки», и аспирант унесся прочь.

Теща, проворная, как мышь, юркнула на кухню, где на всякий случай забаррикадировалась табуреткой со сковородками. Николай Леонидович, чувствуя, что ему хочется плакать, произнес трагическим тоном, глядя на жену, которая курила на кровати:

– Ты хоть прикройся, Марина!

Та последовала его совету и запахнула ночную рубашку. Николай Леонидович только сейчас увидел, что это вовсе и не ночнушка, а неглиже, причем он такое жене не дарил. Тонкое, шелковое, персикового цвета, в воланах и оборочках.

– Марина, ты мне изменяешь с ним? С этим прыщом? Как ты могла!

Марина Васильевна, докурив сигарету, бросила окурок на пол и произнесла решительным тоном:

– Да, я тебе изменяю, Коля. И удивляюсь, как ты этого еще не понял.

Николай Леонидович подскочил к жене и ударил ее по щеке. Марина Васильевна раскраснелась и заорала:

– Еще раз сделаешь это – и пожалеешь! Ты это понял?

Машнэ захохотал и ударил ее снова. Затем сказал:

– Собирай манатки и выметайся, дрянь. Мне не нужна такая, как ты. Ты хуже, чем портовая шлюха.

– А сам-то кто, дешевый алкаш, – ответила Марина Васильевна. – Декан без факультета… Так тебе и надо, Коля!

В ее тоне звучало что-то страшное и слишком наглое. Николай Леонидович испугался. Он же любил жену и сына, а что, если она уйдет? Но он должен показать ей, кто в доме хозяин.

– И долго ты предавалась… разврату с этим паршивцем? – спросил Николай Леонидович. Ему так хотелось услышать ответ жены: «Только сегодня!»

Тогда он ее простит, он сможет ее понять…

– Уже четыре года, Коля, – ответила Марина Васильевна. – Время от времени Владик бывает милым. К тому же он хочет видеть своего сына, это вполне понятно…

Переваривая услышанное, Николай Леонидович опустился на пол.

– У него есть сын? – спросил он с удивлением. – Я и не знал…

– Ты многого не знаешь, Коля, – сказала Марина Васильевна. – Мне тебя, честно, жаль. Да, у него есть сын. И зовут его Коля.

– Ну прямо как нашего, – сказал Николай Леонидович, вдруг чувствуя, что у него заныло сердце. Так захотелось немного коньяка, пару стопок…

– Да что ты говоришь, – усмехнулась Марина Васильевна. Она возвышалась над супругом, как скала в море. – Владик раз в месяц навещает своего сына. И меня… У него есть на это право!

Чувствуя, что изнутри все леденеет, Николай Леонидович спросил:

– Ты хочешь сказать…

– Да, – буднично ответила Марина Васильевна. – Николаша-маленький на самом деле его сын, а не твой, Коля. Уж извини, но так получилось! Ты давно пропил свою мужскую силу, мне врач так и сказал. Но бросить тебя я не могла, ты же стал деканом, а кому нужна я, баба на четвертом десятке без реальной перспективы удачного замужества? И мне хотелось ребенка… Ой как хотелось! Поэтому я подумала – а почему не толстячок Владик? По крайней мере, я получала с ним удовольствие, в отличие от тебя, Коля!

Николай Леонидович втянул воздух. Его сердце забилось, голова заболела. Что она говорит, Николаша-маленький, это чудо, этот свет луча в темном царстве, вовсе не его сын…

– Но Николаша, как и я, играет на баяне, – не нашелся он ляпнуть ничего умнее. – Ты врешь, Марина, он мой сын!

– По документам – он твой сын, а на самом деле его отец – Владик. Мне ли не знать.

В комнату вбежал мальчик, о котором шла речь. Он прижался к отцу, сидевшему на полу, и сказал:

– Папочка, ты привез мне машинку, ты же обещал?.. А шоколадку?

Николай Леонидович уставился на ребенка. Боже мой, как он похож на Вевеютина! А он всегда убеждал себя, что Николаша – его собственная копия. А на самом деле это отпрыск предателя Владика…

– Марина, как ты могла? – произнес он. – Как ты могла? Я тебя убью!

Он поднялся и нетвердой походкой приблизился к жене. Та оттолкнула его и сказала презрительно:

– Что ты мелешь, неудачник. Протрезвей сначала.

– Я выгоню тебя, потаскуха! Мерзавка, я выгоню тебя, лишу всех прав, ты будешь молить меня о прощении, валяясь в ногах! – начал кричать тонким, срывающимся голосом Машнэ.

Марина Васильевна лишь усмехнулась:

– Да ты мне теперь не нужен, Коля. Это не ты меня бросишь, это я от тебя ухожу.