А теперь мы здесь, на незаметно опустевшей крыше. И сердца наши бьются в унисон.

- Алёна, – шепчет он мне и осторожно, костяшками пальцев, поворачивает мое лицо к себе, пока наши взгляды снова не встречаются, вышибая искры.

- Да? – выдыхаю хрипло.

- Я люблю тебя.

И хочется плакать от этих слов! Потому что я так боялась, что он их больше никогда мне не скажет.

Вот только сама теперь никак не решаюсь ответить ему взаимностью. Лишь прячу пылающее лицо и прижимаюсь лбом к его куртке. А Никита сгребает меня в охапку и тихонько вздыхает, так и не получив от меня ни слова.

Но я скажу ему. Обязательно скажу!

Однажды…

POV Алёна

- У меня есть для тебя новогодний подарок, Алёна, – шепчет Никита и слегка отстраняется от меня, а потом достает из кармана небольшую коробочку из зеленого бархата, повязанную алым бантом.

- Для меня? – потрясенно бормочу и хлопаю ресницами.

- Да, – отвечает парень, и я тяну за ленту, чтобы посмотреть, что же там внутри, а потом и удивленно охаю, когда вижу изумительную красоту.

- Ох, Никита, – только и вырывается из меня.

- Нравится? – пристально вглядывается он мне в глаза.

- Очень! – все еще под впечатлением выдыхаю я, – Только я не могу это принять. Прости.

- Ага, ну точно, – хмурит брови Соболевский, а потом все-таки надевает мне на запястье два парных браслета немыслимой красоты.

- Но…

- Никаких «но», Алёна. Пожалуйста, не надо.

- Но у меня нет для тебя ничего в ответ, – стыдливо отвожу я глаза.

- Есть, – и его губы снова накрывают мои в нежном, коротком поцелуе.

И я хотела бы продолжать бесконечно, но…

Мы возвращаемся в квартиру и тут же окунаемся в громкую музыку, играющую из огромных динамиков на первом этаже квартиры. Ребята устроили настоящую дискотеку, с цветомузыкой и дымом, струящимся по полу.

Все радовались Новому году и новому счастью. И мы тоже присоединились к этому безудержному веселью. Правда выплясывать под пристальным взглядом пылающих глаз Соболевского было равносильно убойной дозе адреналина, вколотой прицельно в самое сердце. Но эйфория от нашего поцелуя и его признание в любви ко мне заряжала настолько, что я не могла остановиться и вместе с остальными девчонками вскидывала руки вверх, двигаясь в ритме хитовых мелодий.

Пока окончательно не выбилась из сил.

Рухнула на диван и тут же поймала ласковую улыбку Никиты.

- Всё? Натанцевалась?

- О, да! Наверное, на лет пять вперед, – хихикнула я, а потом вдруг вспомнила первый курс, когда я не могла посетить ни одной вечеринки из-за его санкций. И сникла.

- Что такое? – тут нахмурился парень.

- Первый раз с начала учебы в институте мне выдалось так оторваться, – выдаю я ему, но Соболевский и без моих вопросов понимает куда я клоню.

А потому после непродолжительного молчания и дуэли наших глаз, Никита все-таки выдал мне порцию информации для размышления.

- Я волновался за тебя, Алёна. Потому что это были даже не гулянки, а попойки. А меня ты знать не желала, чтобы пойти на них вместе. Я думал, что оберегаю тебя.

И отвел взгляд в сторону, а я задумалась над тем, что он сказал мне, а потому замерла на диване, невидящими глазами уставившись на танцующих ребят. Пока мои пальцы были не захвачены в плен его теплой ладони.

Потянул на себя осторожно и прошептал на ухо, вводя меня в транс своим бархатистым низким голосом.

- Прости меня, я не хотел, чтобы ты из-за этого расстраивалась. Но как поступить иначе просто не знал.

Но я ничего не ответила ему, только кивнула, пытаясь понять его мотивы и угол зрения на ситуацию. Вот только не получалось. Потому что я категорически не понимала того, где Никита черпал силы, чтобы вновь и вновь пытаться пробить мой бронированный стальной панцирь.

И, положа руку на сердце, начиная со старших классов и дальше, он ничего по-настоящему плохого мне не сделал. Да, мы пререкались и пытались друг друга уколоть, но…грязи не было. Это я её продуцировала в своей голове в неограниченных масштабах, потому что ненавидела его.

А теперь сижу и совершенно не понимаю, ни себя, ни своих прошлых чувств. Все это теперь было как будто не про меня. В другой вселенной. Понимаете?

- Ты устала? – спустя какое-то время спросил Никита, когда из динамиков полилась медленная, тягучая мелодия.

- Немного, – честно призналась я.

- Отвезти тебя домой?

- Угу, – кивнула я, хотя, если честно, совершенно не хотела расставаться с ним.

Но уже спустя минут двадцать мы, одетые, стояли на выходе, прощаясь с хозяином дома и ребятами. Все тепло нас обнимали и почему-то очень настойчиво требовали у Никиты, чтобы завтра, а точнее уже сегодня, он принимал всю дружную компанию у себя дома.

- Мы явимся к восьми! Так и знай, Соболь, – лопотал Герыч и блаженно улыбался, зачем-то усиленно подмигивая Никите. А тот только хмурился и недовольно поджимал губы.

А потом был лифт и чересчур быстрая дорога до общежития. И Никита как будто бы не растягивал эту поездку, а наоборот торопился доставить меня по адресу. А я всю дорогу боялась спросить у него, когда же мы с ним снова увидимся. Он позвонит мне или напишет? Может быть, и то, и другое? И еще, меня изнутри выедала мысль о его переводе.

Потому что я отчаянно не хотела этого. До слез…

Но вот уже показался заснеженный двор институтского общежития, а следом и машина припарковалась перед его крыльцом. А дальше и двигатель заглох, подводя черту под нашей сегодняшней встречей.

- Идем, провожу, – говорит Никита, чем еще больше расшатывает мои нервы.

Боже, я не хочу с ним расставаться! А сказать об этом вслух, увы, не хватает смелости. Но не ночевать же в машине под окнами в самом-то деле? Совершенно патовая ситуация…

А потому я безропотно покидаю прогретый салон, когда парень открывает мне дверцу авто, а дальше уныло преодолеваю ступеньку за ступенькой. Подхожу к двери, звоню в звонок на пункт пропуска и окунаюсь в томительное ожидание.

- Спасибо, Никита, – поднимаю я все-таки на него грустные глаза, – за приглашение, за Новый год, за подарок. За всё!

- Не за что, Алёнка, – улыбается он мне.

А я снова звоню в дверь, желая побыстрее уже скрыться от его пронизывающих черных глаз.

- Можно я буду приглашать тебя снова? – вздрагиваю я, слыша его вопрос, потому как сердце в моей груди буквально вывернулось наизнанку от сомнений и противоречий.