Голос Дэйна в моей голове звенел от гнева и волнения.

Раф направил в мою сторону ещё что-то, но щит поглотил и это заклинание. Другие эльфы тоже пытались пробить щит, но пока безуспешно.

И вдруг позади меня раздалось:

— Мама!

От ужаса сердце, кажется, перестало биться.

— Я же сказала сидеть в гостиной!! — закричала я в панике, краем глаза замечая, как злобно усмехающийся Раф запускает в сторону Эдди свою излюбленную стрелу из сгустка Тьмы, а щит Дэйна не настолько широкий, чтобы спасти мальчика…

Прыжок.

Какое странное ощущение…

Оказавшись возле Эдди — каким образом я смогла перепрыгнуть через всю лестницу?! — я обернулась и, смерив застывших в изумлении эльфов бешеным взглядом, прошипела:

— Не с-с-сметь! Это мой волч-ч-чонок!!!

Под конец шипение превратилось в рычание.

Я чувствовала, как удлиняются зубы, а ногти становятся когтями. Ощущала, как натягиваются, словно струны, мышцы…

Больно… Как же больно!

Я на миг зажмурилась, а когда открыла глаза, оказалось, что я стою на четырёх лапах и царапаю острыми и огромными когтями пол.

— Мама… — прошептал Эдди позади меня, и, услышав его голос, я действительно очнулась.

Значит, вот каково это — быть волчицей.

Я спрыгнула вниз, наслаждаясь плавностью и лёгкостью большого тела. Полюбовалась на физиономии эльфов, скривившиеся от страха, зарычала, и бросилась вперёд, на Рафа.

Крик, рывок, вкус крови во рту. Взмах лапой, треск костей, укус, вопль боли — и тишина.

Я не убила их, нет. Но всего несколько секунд — и четверо эльфов лежали возле входной двери без сознания. Жаль, я даже не успела толком почувствовать азарт от охоты.

Может, пойти ещё поохотиться?

«Ро!»

Что это такое? В ушах звенит…

— Мама!

Эдди! Зарычав, я обернулась.

Охота была забыта. Мой мальчик бежал по лестнице, протягивая ко мне руки. Я прыгнула вперёд и позволила ему обнять себя за шею.

— Так вот, какая ты… Волчица… Белая… Мама… — шептал Эдди, восхищённо перебирая мою шерсть. Я рыкнула от удовольствия и облизала его лицо. Мальчик захихикал.

— Шершавый язык!

— Р-р-р! — подтвердила я, вновь вылизывая его лицо. Мой волчонок.

— Мам, — Эдди нахмурился, — дядя Карвим… Он…

На мгновение я застыла, а потом медленно повернула голову и уставилась в угол, где лежал истекающий кровью учитель.

«Перекидывайся назад, Ро. Мы спасём его, обещаю».

«Как, Дэйн?»

«Как перекинуться? Просто сильно захотеть…»

«Нет, — я мысленно улыбнулась, — как спасём?..»

«Сначала стань человеком».

Глубокий вдох — и вот, я поднимаюсь на слегка дрожащие ноги рядом с Эдди. Это оказалось уже не так больно, как первое обращение.

«Конечно. Теперь будет легче».

— Эдди, милый, не подходи близко, прошу, — я чмокнула ребёнка в щёку и направилась к Карвиму, не обращая внимания на собственную наготу. Стесняться тут некого, эльфы нескоро придут в себя.

На животе учителя была даже не рана — дыра. Не поможет и чистый Свет… Не затянется она так быстро. Да и крови он много потерял.

«Ро, — в голосе Дэйна слышалась улыбка, — в твоих жилах течёт лучшее лекарство на свете. Ты же оборотень. Оборотень, подчинивший внутреннего волка. Твоя способность к регенерации просто колоссальная, ведь ты ещё и маг… Понимаешь, о чём я?»

«Дэйн! — я задохнулась от волнения. — Моя кровь, конечно! Ты гений!»

Он засмеялся.

Я резко выпустила когти на одной руке и перерезала ими вены на второй. Несколько секунд кровь свободно текла на рану Карвима, а потом порез затянулся.

Так мы играли долго — я резала, регенерация срабатывала, я резала вновь. Но я не прекращала эту игру. Видела, что кровь впитывается в рану учителя, словно чудодейственный бальзам, замечала, как цвет лица становится более здоровым, дыхание выравнивается. И в конце концов, когда я уже едва дышала от усталости, на месте огромного пореза оставался лишь красный рубец.

— Спасибо, Дэйн, — прошептала я, поднялась на ноги и вернулась к сидевшему у подножия лестницы Эдди. Мальчик с опаской поглядывал на эльфов, но они всё ещё находились без сознания.

Надо, наверное, позвать на помощь, но я так устала…

Прижав к себе Эдди, я поцеловала его в лоб, макушку, щёки, глубоко вдохнула кисло-сладкий запах, исходящий от его тела, и улыбнулась.

— Ты — мой, — тихо сказала я. — Никому тебя не отдам. Никто не сможет причинить тебе вред, малыш.

Маленькие ручки обняли мою шею, тёплое дыхание коснулось ключицы.

— Мама.

— Да, — я с нежностью провела ладонью по мягким волосам Эдди. — Мама. Да, мой волчонок.

Волчица внутри меня тихо и довольно урчала. Казалось, что в ту секунду она вылизывает своим шершавым языком мою душу.

Теперь уж ей точно есть, ради кого выходить из своей норки.

Глава 19

Дэйнар, Снежная пустыня, около 80 лет назад

— Неужели ты не слышишь? Это похоже на музыку. Тук-тук… Тук-тук-тук… Тук… Сначала она была грустной, а теперь повеселела. Мне иногда даже кажется, что я могу разобрать слова…

Порой Дэйнару думалось, что Фрэн не четырнадцать, а четыре. Она вечно витала в облаках, придумывала различные истории, мечтала и фантазировала.

У него так не получалось. Но юноша с удовольствием слушал Фрэн, когда она погружалась в собственные мысли. В такие минуты девочка совершенно преображалась — на щеках появлялись ямочки, глаза мягко блестели, губы растягивались в улыбке. И Дэйн забывал обо всём, любуясь ею.

Фрэн была похожа на глоток свежей ключевой воды после душного и жаркого дня.

— Слышишь? Теперь он почти шепчет… Там-там… Тук-тук…

Они сидели на чердаке в доме отца девочки и слушали шум дождя. Это было их излюбленное место для встреч. Здесь Лирд — так звали отца Фрэн — хранил солому и старый хлам. Друзья обосновывались на чердаке очень часто, особенно когда родителя девочки не было дома, а отсутствовал он почти постоянно.

С момента появления Дэйнара в Нерейске прошло уже три месяца, начался «сезон дождей», как называл это время Форс. Почему наставник говорит о дожде во множественном числе, Дэйн не понимал, ведь он был один, и шёл не переставая несколько месяцев.