По прибытии состава на нижегородскую станцию начальник поезда, подполковник Силин, немедленно известил командование о выполнении приказа соответствующей телеграммой. Вторую телеграмму, зашифрованную собственным шифром, но примерно того же содержания, отправил на имя начальника управления военной контрразведки старший оперуполномоченный отдела безопасности военных перевозок майор Макарский.

Железнодорожный перегон Арзамас – Чернуха

30 июля, 13.00

Теперь, когда он переиграл русских, оставив в дураках весь их хваленый спецназ, на первый план вышла опасность элементарного, но от этого не менее жуткого столкновения. Что, если по этой же ветке, из Нижнего Новгорода или из той же сраной Чернухи, навстречу им русаки погонят другой состав? Тогда все. Лобовое столкновение, взрыв и одна общая могила для всех, кто находился на тепловозе и на российском поезде. Даже не могила, а развеянный по ветру пепел. Гамид так отчетливо представил себе летящий на маневровый тепловоз встречный поезд, чудовищной силы удар, лопающиеся стекла, сминающееся словно шоколадная фольга железо и всепоглощающее пламя, что в страхе закрыл глаза. Самое ужасное, что все это может стать реальностью. Может, но он, командующий всей операцией, не должен умереть в результате аварии. Это просто нелепо. Нелепо и обидно. Он, Гамид Гамадов, тот человек, который объединит всех вайнахов в единой борьбе с неверными. Он будущий лидер Ичкерии. Его выбрал сам духовный вождь «Братьев мусульман» шейх Абу Саях. Поэтому он обязан сберечь себя в этой схватке ради будущей победы. Но все эти аргументы бойцов не убедят. Им нужны доводы проще. Проще и понятнее.

Гамид повернулся к Али:

– Хочешь повести?

– Я? – просиял араб, польщенный оказанным ему доверием.

– Да, – Гамид утвердительно кивнул. – Если со мной что-нибудь случится, ты доведешь наше дело до конца. Становись к штурвалу.

Контроллер машиниста, посредством которого осуществлялось все управление маневрового тепловоза, действительно напоминал штурвал, какие бывают в пилотских кабинах. Али подошел к приборной панели, сменив за пультом управления Гамида, и положил на контроллер руку. Ему ровным счетом ничего не пришлось делать – контроллер уже был повернут до отказа, и маневровый тепловоз с подцепленной к нему цистерной мчался вперед на предельной скорости. Но у араба должно было создаться впечатление, что именно он управляет локомотивом. Судя по восторженному выражению его лица, он решил именно так.

Гамид улыбнулся: первый шаг сделан – Али почувствовал себя главным на тепловозе и уже не захочет уступить свое место никому. Теперь второй шаг – покинуть тепловоз самому. Но сделать это можно не раньше, чем они прибудут в русскую Чернуху. Сколько они уже едут?.. Гамид взглянул на свой наручный хронометр. Тридцать пять минут, как выехали из Арзамаса. Где их никто даже не попытался остановить. После эвакуации станция стала абсолютно пуста. Русские перехитрили сами себя. Они вывезли со станции всех, до последнего человека. Поэтому увидеть и доложить спецназовцам, как маневровый тепловоз с подцепленной к нему цистерной выезжает со станции по нижегородской ветке, было просто некому... Но где же эта проклятая Чернуха?

Поднеся к глазам двенадцатикратный полевой бинокль, Гамид взглянул в лобовое стекло. С того момента, как состав, состоящий из маневрового тепловоза и лишь одной цистерны, вышел из Арзамаса, он делал это постоянно. Но перед глазами все время были лишь железнодорожные пути, столбы или фермы контактной сети и находившийся на разном удалении от полотна лес, реже луг или поле. И на этот раз он увидел все то же самое: тот же лес, ту же уходящую вдаль железнодорожную колею, те же протянувшиеся над ней электрические провода, те же решетчатые фермы. Гамид уже собирался опустить бинокль, когда почувствовал, что изменение все-таки есть. Взгляд зацепился за какое-то отличие от первоначального пейзажа. Гамид снова припал к биноклю: лес, полотно, провода, опоры... Вот! Расстояние между опорами стало шире, и... там появился второй провод. Значит, и путей стало больше. Скоро станция!

– Подходим к станции! Всем приготовиться! – не оборачиваясь, приказал боевикам Гамид.

За его спиной раздались два коротких щелчка – вайнахи сняли автоматы с предохранителей. Али ограничился тем, что расстегнул до живота спортивную куртку и освободил застежку подмышечной кобуры. И хотя в отличие от своих бойцов он не держал оружие в руках, Гамид нисколько не сомневался, что если на то пойдет, араб успеет застрелить их раньше, чем они наведут на него свои автоматы.

– Сбавь ход, – приказал Гамид арабу.

Тот послушно повернул контроллер в обратную сторону. Скорость сразу начала падать.

– Еще медленнее, – распорядился Гамид.

Али повернул штурвал назад почти до отказа. Теперь тепловоз плелся черепашьим шагом. Мимо проплыли стоящие на соседнем пути открытые полувагоны со щебенкой, очевидно, те самые, что перевозил с места на место пристреленный зоновский баклан. Потом потянулась длинная насыпь из той же щебенки, но пока еще без железнодорожного полотна.

– Не нравится мне эта тишина, – с тревогой произнес Гамид, осматриваясь по сторонам.

Оба вайнаха сразу насторожились и тоже закрутили по сторонам головами, Али обеспокоенно подался вперед. Именно такой реакции и добивался от своих бойцов Гамид.

– Я на разведку! – решительно объявил он, зная наперед, что никто из боевиков не решится его остановить.

Так и случилось. Вайнахи отодвинулись в угол, опасаясь, что он захочет взять кого-нибудь с собой. А Али взглянул на него так, словно он с «поясом шахида« собирается атаковать казармы спецназа. Гамид мысленно усмехнулся. Его «пояс шахида» – это цистерна с сорока тоннами объемно-детонирующей смеси, способной уничтожить целый жилой квартал, столичный вокзал или узловую железнодорожную станцию. Вот только в роли носителя пояса выступит не он. Взрывать себя вместе с врагами – удел солдат, а его предназначение как генерала – командовать ими.

– Связь буду держать по рации, – напоследок предупредил боевиков Гамид и, открыв дверь тепловозной кабины, спустился по лестнице до последней ступени, а уже оттуда спрыгнул на железнодорожную насыпь рядом с тепловозом.

Состав практически затормозил, и Гамид, легко обогнав его, побежал вперед.

Сначала он бежал вдоль недостроенной железнодорожной насыпи. За насыпью показался сам полустанок с какими-то кирпичными сараями и выложенной из брошенных прямо на землю бетонных плит посадочной платформой. Где-то среди сараев должен был располагаться и домик станционного смотрителя. Но жилые, равно как и хозяйственные постройки Гамида не интересовали. Он искал людей и машины. Девчонка с козой на веревке... две русские бабы с какими-то кошелками куда-то поперлись через пути... пьяный мужик вообще бредет сам не зная куда – все не то!

Гамид уже собирался спуститься с пути на сложенную из плит платформу, но тут ему в голову пришла резонная мысль, что здесь, на богом забытом полустанке, в форме машиниста он будет выглядеть белой вороной. Гамид поспешно стянул с себя железнодорожный китель и, свернув его в комок, зашвырнул в ближайший куст. Следом за кителем туда же отправилась и кобура, а пистолет пришлось переложить в правый брючный карман. Левый карман занимала рация. А дистанционный радиовзрыватель прикрепленной к днищу цистерны магнитной мины Гамид спрятал в нагрудный карман рубашки. Захваченный с собой полевой бинокль не помещался ни в один карман, но для дела он был нужен, и в конце концов Гамид догадался повесить бинокль на шею и спрятать под рубашку. В таком виде он прошел по платформе, заглянул за сараи и уперся взглядом в поселковый магазин.